Я поблагодарил ее и подождал у лифта, пока не пришла монахиня с тележкой.
Когда она отперла комнату, я зашел следом за ней.
– Господи, что это вы? – с тревогой воскликнула монахиня.
Несколько секунд было темно. С наружного двора проникали бледные миазмы электрического света, сиявшего через щели в жалюзи. Монахиня включила лампу.
В комнате больше никого не было.
– Сестра, – пробормотал я рассеянно, оглядывая комнату, – не обращайте на меня внимания. Я кое-что забыл.
Комната почти один в один походила на ту, где жили мы с Петросом. Узкая кровать с изогнутой спинкой. Прикроватный столик. Распятие.
Я сел за письменный стол и сделал вид, будто делаю заметки, а сам ждал, пока она уйдет. Монахиня закрыла шкаф и забрала пару простыней, лежавших на полу у кровати. Священник, живший в этой комнате, наверное, любил спать на полу, как Симон. Но и кроватью, кажется, тоже пользовались.
Похоже, здесь их жило двое. И должна быть какая-то причина, по которой задержалась уборка.
Пока уборщица стелила постель и вытряхивала мусор из корзин, я осмотрел пол. Около торшера стоял старый чемодан без ярлычка с именем. На столике лежал несессер с туалетными принадлежностями, фотоаппарат, книга в мягкой обложке. Монахиня посмотрела сперва на стопку бумаг под несессером, потом опять в сторону шкафа.
– Святой отец, – сказала она, – кто живет в этой комнате вместе с вами?
– Один коллега, – нашелся я.
Кое-что привлекло мое внимание. Книга в мягком переплете посвящалась плащанице.
Я почувствовал нервное покалывание в груди. Эту книгу я читал. Именно это издание. Его украли из моей квартиры, когда ее взломали.
Мой взгляд тревожно метался по комнате. В мусорной корзине, которую опустошала монахиня, лежала стеклянная бутылка. Граппа «Юлия». Любимый напиток Уго. Но стаканов нигде не видно, никаких признаков, что распивали ее здесь. Подобными бутылками было завалено мусорное ведро в квартире Уго. В квартире, куда кто-то проник. Возможно, что-то еще есть в этой комнате из украденного в его или в моем доме.
Монахиня снова посмотрела на стопку бумаг на столике и почему-то заспешила закончить работу.
Пока она прибиралась в ванной, я подошел посмотреть на бумаги. И замер.
Заскрипели колесики тележки. Закрывая за собой дверь, монахиня сказала:
– Святой отец, мне придется сюда позвать администратора. Мне кажется, это не ваш номер.
Стопка бумаг оказалась стопкой фотографий.
На них был я.
Когда я взял камеру, у меня тряслись руки. Я просмотрел отснятые фотографии. Вот я гуляю в Садах. Стою у Дворца трибунала. Стою в дворике, который внизу, держу за руку Петроса. Ближе к концу я нашел его. Фото, где я выхожу из «Казы». Фото, которое, с угрозой на обратной стороне, подсунули мне под дверь.