– Что говорили?
– Я не могу рассказывать о том, что произошло.
Я откинул назад голову. Конечно же! Еще одна присяга.
– Я и адвокату так сказал, – прибавил Майкл. – Что в суде не смогу отвечать на эти вопросы.
– Нарушьте клятву. Расскажите судьям правду.
– Мы с адвокатом уже обо всем договорились, – его голос вдруг заклокотал гневом, – и я тут не для того, чтобы по новой с вами все ворошить.
– Тогда зачем вы здесь?
– Потому что мне так приказано.
У меня по телу пробежал холодок.
– О чем вы говорите?
– Сегодня мне позвонил кардинал Бойя. Он знает, что я в городе.
– Как это возможно?
– Ваш адвокат указал мое имя на каком-то документе.
– Его высокопреосвященство запугивал вас?
– Нет. Только кое о чем напомнил. А потом спросил, как ему связаться с вами.
Кровь тяжело била в виски.
– То есть?
– Он сказал, что вы сегодня на него кричали. У его окон.
– Я только пытался…
– Привлечь его внимание? У вас это получилось.
– К чему вы клоните?
– Его высокопреосвященство хочет с вами встретиться.
Я нервно огляделся.
– Прямо сейчас?
Майкл фыркнул.
– Завтра утром, до возобновления слушаний. В семь тридцать, в его апартаментах.
– Что ему нужно?
– Не знаю. Но надеюсь, что ваша встреча закончится лучше, чем моя – в аэропорту.
Я выдавил из себя еще несколько вопросов, но у Майкла не нашлось на них ответов. Имя кардинала Бойи возымело на него странное действие. Он принялся заполнять паузы восхвалением своего начальника. Бойя – великий человек. Защитник традиции. Потом пошла официальная линия: объединение с православными ослабит нашу церковь, размоет суть католичества, низведет папу до положения всего лишь их патриарха. К Майклу возвращалась его иррациональность.
Мне стало неприятно, меня знобило. Наконец я сказал:
– Майкл, я услышал достаточно. Я ухожу.
Я чувствовал, как он провожает меня взглядом. Будь мне известен другой выход из базилики, в тот вечер я бы им воспользовался. Всю дорогу домой я держал руку на мобильном. Несколько раз подумывал позвонить Миньятто, но и так знал, что он скажет: не слушать Майкла, не встречаться с Бойей.
Я забрал Петроса от аптекарей. Он еще и не думал спать. И мне редко когда доводилось видеть, чтобы ему так не терпелось уйти от брата Самуэля.
– Что ты задумал? – спросил я, вставляя ключ в наш новый замок.
От возбуждения мальчик чуть ли не подпрыгивал на месте.
– Давай позвоним маме?
– Петрос, не сегодня.
Он нахмурился. Наверное, решил, что я специально его дразню: после целого дня разлуки неужели я вправду откажу ему в одной, самой главной просьбе, на исполнение которой он так надеялся?