– Полагаю, что мой брат вышел из виллы в поисках Уго и меня и застал нас у машины Ногары.
Четыре часа пятьдесят минут на записи с камеры. Мимо проходит Симон.
– Где была оставлена машина? – спросил Фальконе.
Проверяет меня.
– На небольшой стоянке к югу от виллы, – сказал я, – сразу за воротами.
– Но зачем?! – воскликнул архиепископ Новак, досадуя, что меня перебили.
Одна ложь громоздилась на другую все легче и легче.
– Я мог думать только об отце, – сказал я. – Он так и не оправился от унижения перед православными. Я не мог допустить, чтобы с Симоном случилось то же самое.
– Как вы узнали о наличии пистолета? – снова перебил меня Фальконе.
Эту часть истории я надеялся проскочить побыстрее. До сих пор мне не удалось разобраться с этим вопросом. У Симона должны быть ключи от цепочки пистолетного ящика. Но у него не было ключей от машины. Он знал комбинацию цифр, но ему пришлось разбить стекло кулаком. Здесь крылось нечто такое, чего я до сих пор не понимал.
– Ногара вернулся к машине, – сказал я, – чтобы взять заметки к своему докладу. Пока он доставал их из бардачка, я увидел под сиденьем пистолетный ящик. По виду – не запертый. Не знаю, зачем я это сделал. От одного вида этого ящика во мне что-то изменилось.
Иоанн Павел сидел неподвижно, дыша слегка приоткрытым ртом. Я сам себе внушал отвращение.
Но инспектор не отступал.
– Итак, вы взяли пистолет из открытой машины?
– Нет. Уго закрыл дверь и ушел. Мы повздорили. Ему было наплевать, что произойдет, если православные узнают правду. Он считал, что выставка загублена. Я… Я сказал, что не допущу этого. Хотел запугать. И тогда я пошел к его машине за пистолетом.
Архиепископ Новак кивнул. Наверняка увидел подтверждение на одном из лежавших перед ним листов: ведь на коврике в машине Уго нашли мой волос.
Но Фальконе ничто не могло сбить. Человеческий конфликт к делу не относился. Для него имел значение только пистолет.
– Вы знали шифр от ящика?
– Нет. Я вам уже сказал, ящик не был плотно закрыт.
– Тогда как вы сняли цепочку?
– Я и не снимал. Только потом, когда пришлось прятать ящик. Тогда я воспользовался ключами Ногары.
– Сняли с мертвого тела? – нахмурился Фальконе.
Я не мог выдержать его пристального взгляда и просто кивнул.
– Продолжайте, – сказал Новак.
– Я догнал Уго, когда он шел обратно к саду. Мне хотелось только напугать его. Но он не оборачивался, и мне пришлось подойти к нему почти вплотную. Ногара увидел пистолет. Выставил руку, закрываясь. Рука ударила по пистолету, и тот случайно выстрелил.
Я следил за реакцией Фальконе, не сомневаясь, что он вспомнит результаты вскрытия, которое обнаружило на руке Уго остатки пороха. Одно пулевое ранение с близкого расстояния.