(помощник настоятеля, ведавший бытом монахов) и сидел рядом со мной. Майтрея давал наставления по медитации в традиции читтаматры (
вэй синь, „только сознание“), но прервал объяснение и обратился ко мне: „Тебе следует вернуться (в свой монастырь)“.
Я сказал: „Мое кармическое бремя слишком велико, я не хочу возвращаться“.
Он сказал: „Твоя кармическая связь с миром еще не закончена, и ты должен вернуться туда сейчас, дабы вернуться сюда позже“.
Затем он прочел нараспев следующую гатху:
Чем знание от мудрости отлично?
Волна с водою разве не одно?
Какая разница в кувшине или чаше,
Когда в них то же золото?
Возможности природы – в „трижды три“
[132].
Пеньки прожилка, рог улитки
Казаться луком могут,
Но с заблуждением болезнь уйдет.
Людское тело – это замок снов,
Иллюзии, в которых нет просвета.
Постигнув иллюзорность, их отбросишь.
Отбросив, достигаешь просветленья
[133].
Сияет совершенство просветленья,
Мир отражений держит крепкой хваткой.
Зря тратится и мирское и святое,
Сосуществуют здесь порок и благо.
В горе желая переправиться на другой берег жизни
Через сотворенное в состоянии иллюзии,
Перед лицом кармы кальп
Будь бдителен и все осознающим.
По морю скорби в лодке состраданья
Плыви, не поворачивая вспять.
Из грязи ила лотос расцветает,
И Будда в сердцевине восседает…
Было много других стихов, которые я не помню. Он также дал мне совет, о котором я не буду говорить».
В этом глубоком состоянии дхьяна-самадхи учитель был вне всякого рода переживаний страдания и счастья. В прошлом, когда монахов арестовывали, били и пытали, учителя Хань-шань (1546–1623) и Цзы-бай (1543–1604) погружались в то же самое состояние самадхи, которое недоступно тем, кто не реализовал Дхарму.
Головорезы, избивавшие и мучившие учителя и позднее ставшие свидетелями его чудодейственной выносливости, шептались друг с другом и начали испытывать страх. Человек, по-видимому, бывший их начальником, спросил одного монаха: «Почему тот старый монах не пострадал от побоев?»
Монах ответил: «Старый учитель принимает страдание во благо всех живых существ, а также и во имя вашего спасения. Позже вы узнаете, почему он не пострадал от побоев».
Человек этот испытал нервную дрожь, после чего никогда не пытался мучить учителя.
Не найдя того, что искали, головорезы испугались, что известие о пытках просочится наружу, и остались в монастыре, присматривая за монахами и запрещая им говорить друг с другом и покидать свои места. Даже пища и питье монахов стали предметом самого серьезного внимания оккупантов. Все это длилось более месяца. В результате избиения и пыток учитель Сюй-юнь испытывал страшные боли и находился в жутком состоянии. Он потерял зрение и слух. Опасаясь, что он может умереть, его ученики побудили его диктовать историю своей жизни. Отсюда его автобиография.