«Молли Мэлоуи» была двести футов в длину и имела обтекаемую форму, создававшую на ходу отрицательную подъемную силу. Макс понял это, глядя на приборы; когда она задрожала и приподнялась над землей на стоянке, шкала «расстояние от грунта» показала девять дюймов, но, когда они набрали скорость на полосе разгона, это расстояние уменьшилось до шести.
— Отталкивание обратно пропорционально кубу расстояния, — объяснил Рэд. — Чем сильнее воздух прижимает нас к полотну, тем сильнее дорога нас отталкивает. Это не дает нам прыгнуть за горизонт. Чем быстрее мы едем, тем устойчивее.
— А что, если ты пойдешь с такой скоростью, что воздух прижмет днище к дороге? Она может остановиться так быстро, чтобы не разлететься на куски?
— Шевели мозгами. Чем сильнее мы проседаем, тем сильнее нас отталкивает вверх. Я же сказал, обратно пропорционально кубу.
— А, ясно. — Макс вытащил дядину счетную линейку. — Если она как раз удерживает свой вес при клиренсе девять дюймов, тогда при трех дюймах отталкивание будет в двадцать семь раз больше ее веса, при одном дюйме — в семьсот двадцать девять, а при четверти дюйма…
— О таком даже и не думай. Даже при максимальной скорости я не могу опустить ее до пяти дюймов.
— А что ее двигает?
— Это разность фаз. Поле бежит вперед, а Молли пытается его догнать — только никогда не может. Ты только не расспрашивай меня про всю эту теорию — я просто нажимаю кнопки. — Рэд закурил сигарету и, держа рычаг управления одной рукой, удобно откинулся на спинку сидения. — А теперь забирайся-ка ты, друг, в койку. Контрольный пост через сорок миль.
Койка была расположена за кабиной, поперек машины, это было что-то вроде полки над сидением. Макс вскарабкался туда и замотался в одеяло. Рэд подал ему шапочку вроде своей.
— Натяни ее себе на глаза, только пусть будет видно эту бляху. — Бляхой был значок Гильдии Водителей. Макс сделал, как ему было сказано.
Через некоторое время он услыхал, что звук встречного потока воздуха с негромкого рева перешел на легкое посвистывание, а потом и совсем стих. Грузовик осел на дорожное полотно, дверца кабины открылась. Он лежал тихо, и ему не было видно происходящего. Незнакомый голос произнес:
— И как долго ты ее гонишь?
— Да вот, сел после завтрака у Тони.
— Всего-то? Чего же это у тебя такие красные глаза?
— Это оттого, что я веду дурную жизнь. А язык показать?
На шуточку инспектор реагировать не стал, а вместо этого сказал:
— Твой напарник не расписался в путевке.
— Как Вам будет угодно. Хочешь, я разбужу этого придурка?
— Ээ… да нет, не стоит. Распишись за него сам. Только скажи ему потом, чтобы был в другой раз повнимательней.