— Карик, — сказала Валя, — он же здесь где-то и, наверное, слышит нас. Пусть он сам выходит.
— Да, да, — согласился Карик.
Он нашел среди обломков ящика маленькую, гладкую дощечку, смахнул с нее соринки и, положив на ровное место, сказал негромко, но внятно:
— Иван Гермогенович. Вы слышите нас? Выходите на эту площадку. Вот на эту, — постучал Карик пальцем по дощечке. — Не бойтесь. Мы не пошевельнемся.
Прошло несколько минут.
Ребята сидели неподвижно на корточках и, склонив головы, смотрели на дощечку.
И вдруг на желтой фанере появилась какая-то мошка.
— Он! — задышала Валя.
— Постой, — прошептал Карик, — и не сопи, как паровоз. Ты его сдунешь с дощечки.
Сдерживая дыхание, Карик еще ниже наклонился над дощечкой, прищурил один глаз и стал пристально рассматривать крошечное существо, которое бегало взад и вперед по краю дощечки.
— Он! Наш Иван Гермогенович! — сказал Карик, прикрывая ладонью рот.
— Смотри, смотри, — зашептала Валя. — Видишь — ручками шевелит… малюсенький какой. Неужели и мы такими были?
— Еще меньше даже, — ответил Карик. — Не разговаривай. Сиди и молчи.
Валя даже перестала дышать.
И вдруг в наступившей тишине они услышали тоненький-тоненький писк — слабее комариного.
— Говорит что-то! — прошептал Карик, наклоняя ухо к дощечке.
— Что говорит?
— Не понять!
Между тем профессор соскочил с дощечки на землю и пропал в траве.
— Ушел!
— А куда?
— Значит, надо. Сиди и жди.
Через несколько минут он появился снова. На этот раз не один.
— Смотри, смотри, — сказала Валя, — на него кто-то напал.
Ребята нагнулись над дощечкой, но как ни смотрели, не могли понять: то ли это сам Иван Гермогенович тащит за собой темную бабочку, то ли бабочка вцепилась в профессора и не пускает его на дощечку.
Бабочка билась, махала крыльями, валила профессора с ног.
— Поможем ему, — сказала Валя, — а то эта дрянь съест нашего Ивана Гермогеновича.
Профессор, барахтаясь у края фанеры, что-то пищал.
— Слышишь, Карик. Это он кричит: помогите, помогите!
Валя протянула руку к бабочке.
— Подожди! — остановил Карик сестру. — Он опять что-то говорит.
Но Валя уже схватила бабочку и с размаху отбросила ее прочь, потом подняла дощечку с профессором к самым глазам.
— Он, кажется, недоволен чем-то! — сказала Валя. — Наверное, бабочка здорово помяла его.
Профессор поднимал руки к небу, бегал по дощечке и пищал. Он хватался руками за голову, топал крошечными ножками.
— На бойтесь, — сказала Валя, — она вас не тронет. Я убила ее.
Но и это не успокоило профессора. Он еще сильнее замахал руками и далее, кажется, несколько раз плюнул. По всему было видно, что Иван Гермогенович рассержен не на шутку.