Есть упоминание о заборе и в донесении полицейского Фосса. Но тоже со ссылкой на свидетелей. Сам полицейский чиновник ни забора, ни даже следов его не видел. Очевидец Ю. Мацкевич – тоже, иначе бы обязательно рассказал о своих наблюдениях. Куда же исчезло после оккупации Смоленской области немцами это явное свидетельство каких-то темных дел НКВД? Не иначе, как командир какой-то отступающей на восток части Красной Армии, увидев забор с воротами и вывеской, подумал, что его, тем более вывеску, ни в коем случае нельзя оставлять врагу, приказал его выкопать и забрать с собой. Вместе со следами…
Ю. Мацкевич сочинял свою «Катынь» для западного читателя и потому, не боясь разоблачений, писал любую чушь. Он знал: его читатели настолько убеждены в том, что советские люди живут в мире всевозможных ограничений свободы, что поверят ей. А уж существование какого-то забора тем более не может вызвать у них никаких сомнений. Но в русском-то издании поставленный Ю. Мацкевичем в лесу забор был совсем не к месту. Однако в воспаленных от злобы мозгах антисоветчиков, занимавшихся подготовкой книги к изданию на русском языке, такая мысль даже не мелькнула, и они перетащили деревянно-проволочный забор в русское издание. Не озаботившись даже снятием с него вывески «ГПУ». А это ведь разговорная в сороковых годах аббревиатура, такой организации тогда в Советском Союзе уже не существовало…
В 1923 году ВЧК преобразовали в ОГПУ – Объединенное главное политическое управление при Совнаркоме СССР. Но и такой организации к весне 1940 года давно не существовало. ОГПУ было ликвидировано еще в 1934 году. Так что вывеску с аббревиатурой «ГПУ» сотрудники ОГПУ никак не могли повесить ни на каком заборе. Ее повесил И. Кривозерцев, а, может быть, и сам Ю. Мацкевич. Он мог и не знать о расформировании ОГПУ а на Западе не только до войны, но и некоторое время после ее окончания советский орган государственной безопасности называли «ГеПеУ». Ю. Мацкевич вполне мог считать, что название «ГПУ» сохранялось до образования Министерства государственной безопасности. Но как бы там ни было, потом забор вместе с вывеской стали перетаскивать, как доказательство преступления советской власти, из одной публикации в другую. И нет в этом ничего удивительного: в «демократической» России обличители советской власти освобождены от необходимости задумываться над тем, что говорят и пишут. Подчас – в ущерб собственным интересам.
Все они оказались даже не в состоянии задуматься, что заявление Специальной Комиссии о том, что в Катынский лес перед войной был свободный доступ, поставило бы в глазах тысяч и тысяч людей под сомнение достоверность всего Сообщения. Если бы этот пресловутый забор существовал в действительности! Ведь его бы видели жители всех окрестных деревень. О нем наверняка знали бы их городские родственники, слышали жители и отдаленных деревень. Его видели бы водители и пассажиры проезжавших мимо забора машин. То есть о его существовании знало бы бог весть какое количество людей. На сколько же ртов работникам НКВД требовалось «накинуть платок», чтобы все они все молчали! Л. Берия, говорят, был весьма могущественным человеком. Ну, допустим. Но не до такой же степени, чтобы навеки вечные заставить молчать тысячи и тысячи самых разных людей. Ведь никто из них, а многие наверняка дожили до горбачевской «перестройки», когда разоблачать «злодеяния сталинизма» перестало быть просто безопасным, а стало откровенно выгодным занятием, никак не поспособствовал опровержению выводов Специальной Комиссии.