Эсфирь расставляла в серванте свою именную посуду, а за большим овальным столом Анечка склонилась над тетрадкой. Чёрная густая чёлка свисала на тетрадь, как театральный занавес, мешая Эсфири разглядеть каракули внучкиных мыслей. Или решений? Чёрта лысого, не поймёшь, что там пишет её любимая Анечка!
– Аня! Ты же идиётка, ты ослепнешь скоро со своими патлами, возьми уже заколку, приведи себя в порядок! Нет! Ну, ты-таки ослепнешь, я тебе обещаю. Тебя замуж никто слепую не возьмёт, идиётка!
– Бабуля! Я в отличие от тебя в тринадцать лет замуж не собираюсь, и волосы мне не мешают, они висят только, когда я голову наклоняю. Не мешай! Мне ещё русский надо успеть сделать, а к шести на музыку! Я ничего не успеваю! А ты мне мешаешь, всегда мешаешь! – на ровном месте начинала заводиться Анечка.
– Аня! Ты всё-таки полная дура! Это ж не я в тринадцать лет вышла замуж, а твоя прабабушка, моя мама. Незабвенная Руфь Моисеевна! Ах! Что это была за женщина! Аня, не пиши носом! Какая была женщина! Ты-таки ослепнешь, чтобы я так жила!
– Бабуля! Я так не могу, ты раскидываешь мои мысли! Я их собираю, а ты раскидываешь! И всё это нарочно! Нарочно, чтобы я никуда не успела, ничего не выучила, а ты бы радовалась и «идиёткой» меня называла! И недалеко ты от Руфи Моисеевны ушла! Она в тринадцать, а ты в семнадцать!
– Ну, вот! Вот! Я из-за тебя не на ту строчку заехала, у меня вопрос перепутался! Я ответ не туда вписала! Теперь всё переписывать! Страницу с двух сторон! Я не могу! Всё из-за тебя! Из-за тебя!
Назревала истерика и очередная крупная ссора.
– Аня! Я тебя умоляю! Собирайся уже, а эту филькину грамоту оставь, я всё приведу в порядок, пока ты на музыке будешь. И не вспыхивай так, пожалуйста, по малейшему поводу! Подумаешь, какие мы нервные!
– Готэню! Аня! Я же на партсобрание опаздываю! Вей змир! Это всё из-за тебя!
Эсфирь в отчаянии сорвала с себя фартук, прошлась гребёнкой по роскошным волосам и, в буквальном смысле слова, полетела на партсобрание. Партийцем Эсфирь Марковна была истинным. Она летела на собрание выстрелянной пулей, пламенея щеками и волнуясь своими роскошными бровями.
Эсфирь летела и обдумывала своё предстоящее вступительное слово и общее построение партсобрания. Эсфирь являлась секретарём парторганизации своего района, а это вам не шуточки, это вам, на минуточку, уважение и почёт всего микрорайона, и ответственность, громадная ответственность перед народом!
Эсфирь Марковна помнила, как тяжело пережила её семья падение любимой внучки и дочери в пучину революционного разврата. Дедушка и бабушка ходили по дому мрачными тенями. Красавица-мама метала громы и молнии, грозилась выдать замуж, шестнадцатилетнюю Эсфирьку за первого встречного гоя.