– Кабинет Реша здесь? – кивнул я на горящее окно второго этажа.
– Да, да… У меня бы не вышло его соблазнить. Он женат, у него есть ребенок, он ни разу не видел его и даже не знает, мальчик там или девочка, потому что вы сбили его много раньше, чем этот ребенок появился на свет, – продолжал он зачем-то выдыхать на ходу, отдирая припекшийся бинт от зворыгинской раны. Будто впрямь из надежды проломить меня этой зворыгинской правдой: молодой и, должно быть, красивою бабой, которую никто уже не оживит, невесомыми детскими ручками с крохотными ноготками, насунутой на маленькую голову огромной краснозвездной фуражкой… всем, что я у Зворыгина отнял.
– Ты смотри-ка, успел. Род его продолжается. Вот за это его точно стоит убить.
Я подумал о Тильде, о единственном данном человеку бессмертии, непрерывном течении борховой крови по паутинной сетке жилок, чуть голубеющих под кожей невозмутимого и важного, как Будда, существа. Я не то что боюсь быть убитым теперь, но тоска сожаления о том, что, возможно, не сбудется, чего я не увижу и во что я не вчувствуюсь, иногда защемляет мне сердце.
Мы вонзились под красный, со складчатым солнцем и паучьими лапами, флаг – в бесшумное тепло, в беленый, полированный уют. Реш сидел перед школьными фотографиями сына, у которого не было ни детей, ни вдовы, ни могилы.
– Разрешите ефрейтору Борху провести эту ночь с героическим братом. – Вращательным движением пальца я указал ему на важность разговора без прослушивания.
– Да, конечно, идемте. Ты, наверное, голоден?
– Да, прикажите что-нибудь принести.
Мы вошли в угловую, с камином и огромным роялем, гостиную и, оставив в ней Руди, закрылись от брата застекленными створками на французском балконе.
– Где ты столько таскался с этим Майгелем, а? Для чего ты приехал вообще? За мальчишками? Мы давно отдаем их на вес – между такими вот, трехмесячными, разница, как между щенками в помете.
– Зворыгин. Распорядитесь привести его сюда. Это не пожелание, Густав, приказ. Драгоценного Майгеля. Да, и еще: пусть ваша Helferin принесет мне полетную карту европейского юга, а лучше скажите, где мне самому ее взять.
– В шкафу за камином. Зачем?
– Мне назвать одним словом то, чем мы занимаемся здесь? Я хочу его выпустить, – бросил я точно «Abfahren»[73] или «Дайте воды».
– И это приказ Майгеля? – Реш вперился в меня, словно врач в пациента, которого нужно лечить электричеством.
– Приказ Майгеля – сделать из Зворыгина клоуна. Разрешить завтра утром наш с ним затянувшийся спор.
– А ты, значит, отпустишь его?
– Не получится. Эта тварь лишь прикидывается, называя самолетный нос «мордочкой». Мне придется геройски погибнуть.