На войну с Францией опоздал (июнь 1940 г.)
Наступление на французов и британцев с начала 1940 года было исключено из повестки дня. Началась «странная война». Западные противники наступление не начинали. Гитлера вынудили, это было нам ясно, принять решение. Для западной кампании готовили войска. Были созданы пехотные дивизии 12-й волны. В них должен был входить новый пехотный полк номер 286, который был сформирован из личного состава 1, 21 и 45-го восточнопрусских пехотных полков. Нас, в Браунсберге, включили в него почти полным составом нашей 14-й роты. Нас перевели в Кенигсберг, Троммельвег, в казармы знаменитого 1-го пехотного полка, полка «Собака», называемого так, потому что в полковом оркестре повозку с барабаном вез сенбернар. Но 3,7-сантиметровые противотанковые пушки и там, разумеется, возили на нас.
Прекрасные гражданские автомобили — «Мерседес», «Хорьх» и «Вандерер», которые до того, с целью экономии бензина, стояли в гараже, были оттуда выведены, и мы валялись на их, предназначенных для генеральных директоров, диванах.
Походным маршем нас перевели на полигон Гросс Борн у Нойштеттина в Померании. 10 мая 1940 года началась западная кампания. 17 июня Франции пришлось сдаться. Мы в боях не участвовали. Я признаюсь, это многих из нас задело, потому что мы не прошли «испытание на фронте». В качестве замены не состоявшейся для нас войны на полигоне с нас спустили семь потов. Я и сегодня считаю, что это было бессмысленно, но нас хотели закалить. Потом мы отправились обратно, на квартиры в Восточную Пруссию, в Бютов/Поммерн. Мы пробыли там приятные две недели, там были экскурсии, ротные вечеринки и контакты с населением, которое считало нас «победителями французов». Потом мы вернулись в Браунсберг. Наша рота была распущена, тем, у кого были на это основания, были предоставлены щедрые «отпуска на работу». Я, как крестьянский сын, разумеется, этот отпуск получил. Еще до отпуска нам разрешили подать заявления в танковые войска, которые во Франции доказали свое огромное значение и теперь должны были быть удвоены.
Тедди Берман, Вальтер Вегман и я подали заявления в «черные». Не прошло и двух недель моего отпуска, как я получил телеграмму: «Возвращайтесь. Состоялся перевод в танковые войска». Я не мог в это поверить.
На поезде мы поехали в 5-й танковый батальон в Нойруппин/Бранденбург. Расставание с Браунсбергом и моими товарищами прошло легко, я ехал в «мои» танковые войска, и со мной были мои друзья.