Красный крест (Филипенко) - страница 11
У меня появился друг! Да-да, самый настоящий! Пашка Азаров. Младше меня всего на год. Юный, образованный и веселый. Как и я, он родился за границей, правда, не в Лондоне, а в Генуе. Пашка как-то сказал, что у нас много общего, ведь именно генуэзцы подарили англичанам флаг с красным крестом. Мы были моложе большинства сотрудников, к тому же имели похожие воспоминания. Милан, Верона, озеро Гарда. Самые удивительные места хранились в нашем совместном архиве. Я работала с документами, Паша был помощником наркома. Он нравился мне, но я понимала, что между нами ничего не может быть мы дружили как мальчишки.
НКИД в то время располагался на Кузнецком Мосту, и во время обедов мы часто сидели в маленьком сквере напротив. Вокруг нас колесили английские автобусы «Лейланд», и, разглядывая их, я представляла, что возвращаюсь в Лондон. У нас даже была такая игра: мы закрывали глаза и приглашали друг друга в родные города. Азаров водил меня по Генуе, а я гуляла с ним но Тайт-стрит, где когда-то жили Марк Твен и Оскар Уайльд, по Тайт-стрит, где когда-то стоял мой дом.
Соседка вновь повторяет слово «дом», и я отвлекаюсь. Поразительно, как привычные, затертые звуки могут вдруг обрести новый смысл. Отныне, произнося эти буквы, я буду подразумевать новую точку и другой город. Дом прошлый и дом возникающий, дом детства и дом тишины. Глядя на пакеты с едой, я думаю, что нужно позвонить маме и узнать, гак там дочь.
— Вы дважды взглянули на часы, Саша. Вам совсем неинтересно?
— Нет-нет! Наверное, даже интересно… Просто, знаете, у меня сейчас не самые веселые времена. Переезд, другая страна. Чувствую себя немного растерянным.
— Почему вы перебрались сюда?
— Подумал, что так будет лучше для дочери.
— Красивая она у вас?
— Не знаю, пока сложно сказать.
— Я всегда была некрасивым ребенком. С другими случаются трансформации, когда в восемь ты еще чертенок, а в десять уже вроде и ничего, но это не моя история. Подобно Советскому Союзу, в своем безобразии я была стабильна, Кажется, мне было лет двенадцать, когда папа зачем-то сказал:
— Не расстраивайся, зато ты у нас умная!
Воистину, мужчины — бесчувственные существа! Если бы кто-нибудь взял на себя груд объяснить им, что одна такая фраза способна травмировать девочку на всю жизнь! Впредь я всегда стеснялась себя. Впрочем, вряд лее это интересовало моего отца — он строил новый и совершенный мир. И пока папа пытался наладить отношения с Западом, я спрашивала у нянечек, почему он не любит меня. Тетушки не отвечали, но лишь гладили меня по голове. Папа же не сдавался! Уже в Москве, перед самой смертью, он вернулся к этому разговору: