И какой только рыбы тут не было! Она никогда в жизни не видала ничего подобного. Плоская, пятнистая, цвета илистого дна, крупная, а есть рыба вся из серебра самого роскошного, с мясом цвета говядины, с чудной красной икрой.
Она давала гиляцким ребятишкам хлеб и сласти. Один раз видела, как гиляки убили нерпу и тут же съели ее на берегу.
В каждой здешней мелочи она видела «его». Это был его мир: и корабли, и рыба, и гиляки. Эта жизнь была сурова, как и его жизнь, но прекрасна, как и он.
Екатерину Ивановну занимала окружающая природа она находила свою прелесть в ней и в солнечные и в суровые и хмурые ветреные дни, любовалась ею. Да, все это был его мир! Ее занимали виды моря, здешняя растительность, охота и лов рыбы гиляками, жизнь матросов с семьями.
Она уже привыкла к своему бревенчатому жилищу. После ласк и ночей, проведенных здесь с мужем, этот дом стал родным для нее.
Харитина Михайловна жаловалась ей, как тяжело было зимой, жены матросов кляли здешнюю жизнь.
«Но я не смею, — уговаривала себя Катя, — смотреть на эти сырые бревна так же, как они… Я должна сознавать цель».
Мох торчал прядями между голых и, как ей казалось, грубо отесанных, сырых и даже холодных бревен. Немало труда стоило прибрать свое жилище. На счастье, нашлись почти все погибшие было вещи: ковры, обувь, белье, платья — все скомканное, мокрое.
Все пришлось сушить, гладить, работы много. Женщины помогли ей привести все в порядок.
— Что же вы, барыня, неужели в такой сырой избе жить? — говорила в первые дни Дуняша. — Да неужто для капитана не могли получше построить? Вот уж не барские хоромы…
— Ковры, безделушки закроют весь этот ужас.
Но втайне ей уже все казалось очень оригинальным и забавным. Она никогда не жила в подобном помещении.
— Надо все высушить досуха, — говорила Орлова.
— Дрова сырые… — отвечала Дуня.
И Катя узнавала много нового и полезного. Она училась жить в этих условиях.
Авдотья набрала сухого леса в кедровнике и добавила поленья лиственницы. Печь калили докрасна. В углах на листы железа накладывали груды углей.
Иногда Катя вспоминала переход по морю, бурю, потом страшные часы и еще более страшные минуты на «Шелихове» и чувствовала, что славно пережила все испытания, гордая улыбка на миг появлялась на ее лице. Она радовалась, что в ней явились тогда душевные силы, давшие ей твердость.
А за распахнутой дверью — грохот моря, ветер, пески, видны холодные пейзажи, низкие горы и горы высокие.
«Этот ветер носит по желтым волнам мою мебель! Мечта развеяна в прах и при первом соприкосновении с действительностью. Но бог с ней, с мебелью… Лишь бы эти волны не поглотили моего мужа!» Ей стыдно было думать о мебели, когда муж в военной экспедиции и, быть может, там будет схватка.