Около полуночи Виктор принес гитару, втроем, без Олега, который сказал, что голоса у него нет, а со слухом дела обстоят еще хуже, попели немного.
Тактичный Веник глянул на часы и подмигнул Виктору, а тот сунул в руки Олега гитару и сказал:
— Ладно, козел безголосый. Спой хотя бы свою персональную песню.
Олег взял гитару, неумело подобрал примитивный аккорд и улыбнулся сумрачно:
— Это из одной старой кинокартины… Я почему-то люблю эту песню, хотя она не совсем в моем духе.
Он взял стакан, прихлебнул коньяку и хрипловато запел:
Тяжелым басом рванул фугас,
Взметая фонтан огня.
А Боб Кеннеди пустился в пляс —
Какое мне дело до всех до вас,
А вам — до меня?!
Трещит земля, как пустой орех,
Как щепка, трещит броня
А Боба вновь разбирает смех —
Какое мне дело до вас до всех?!
А вам — до меня?!
Но пуля-дура вошла меж глаз
Ему на закате дня.
Успел сказать он последний раз —
Какое мне дело до всех до вас?!
А вам — до меня?!
Простите солдату последний грех
И, памяти не храня,
Не ставьте в поле печальных вех —
Какое мне дело до вас до всех!
А вам — до меня!
Пел он без аффектации и надрыва, глухо, хрипло и тяжело, но, что называется, от души, и мрачноватый смысл песни немного приглушил веселое настроение.
Перед уходом Виктор с прежней ловкостью прибрал стол и ушел вместе с Веником, посоветовав оставшимся перед сном проветрить коптильню от табачного дыма. Веник пообещал через минуту принести пару одеял, что и сделал с неимоверной скоростью, не забыв прихватить два комплекта и две подушки.
Двери оставили открытыми, ночь наступила темная, ясная и прохладная, но в коптильне уютно светилась керосиновая лампа и было тепло.
— У тебя хорошие друзья, — сказала Аня.
Он помолчал и ответил:
— У меня нет друзей.
— Совсем?
— Совсем.
— И в Ленинграде?
— Они продали меня. Все продают.
— А дома, в Магнитогорске?
— Я никогда не жил в Магнитогорске.
Аня поняла, что беседа ему неприятна, что касаться этой темы он не хочет, и решила, что пока пусть остается при своих тайнах. Хватало и того, что он, судя по всему, не врал ей, как врал здесь всем и во всем.
Он отодвинул стол и скамейки, постелил одеяла на пол и положил в изголовье подушки.
— Не замерзнешь?
— Зависит от тебя, — засмеялась Аня.
— Не замерзнешь.
— Не туши лампу, — попросила она.
— Как хочешь.
— Не будем пока раздеваться. — Она легла на пол и натянула на себя второе одеяло.
— Хорошо.
Он опустился рядом с ней. Аня сразу прижалась к Олегу грудью и бедрами, вбирая в себя ровное тепло его тела.
— Ты очень тепленький.
— Хотя бы так.
— Почему «хотя бы»?
Он помолчал, обнял ее за плечи и сказал без выражения: