— Куда, мать ее!!?
— Давай правее!
Мы вразнобой затопали по асфальту. К первому автомату на дороге присоединился второй. По воротам загрохотало. Попасть по ним в такую темень уже было немалым достижением… Мысль оборвалась — я навернулся.
— Ты где? — взвыл Иван.
Где!? На четырех костях, шаря по доскам в поисках упавшего автомата. Доски? Мы на причале!
Разглядев темное на светлом, я подхватил оружие и поднявшись и подал голос.
— Тут причал, сюда.
Оглянувшись по сторонам я увидел темневшие на фоне мутных звезд, мачты.
— Саныч! — хором заорали мы.
Ответное, на грани истерики, из темноты: — Где вы шляетесь, бл...ди!
Спотыкаясь и грохоча досками мы промчались по причалу к белевшему в темноте бледному лицу.
— Сюда! — стоя в проеме борта Саныч махал руками, как вентилятор. Перепрыгнув проем я еще раз навернулся. Сверху, в обнимку с трубой рухнул Иван, долбанув ей по кумполу. Вот уж в самом деле — были бы мозги — было бы сотрясение.
Саныч сменил тенор на визг. — Отваливай! Поехали! Да гони, ты, бл...ть!!!
Движок басовито забухтел. Кажись и вправду отваливали. Спихнув с себя Ивана и едва не швырнув РПГ за борт, я поднялся. Ненавижу гранатометы!
Саныч на пике «измены» метался вдоль борта, тревожно вглядываясь в медленно растворяющийся в темноте, причал.
Наконец он слился с ночью и звук двигателя стал тише — кэп экономил топливо и нервы. Саныч остановил бег, в изнеможении усевшись на палубу.
— Что там было? — почти нормально спросил он.
— Я — справочная? — вызверился я. — Хрен знает. Приехали, посветили. Огребли. Ваня гранату засветил. Нехрен ездить!
— Хоть попал? — обернулся я к нашему гренадеру.
— Попал, — неуверенно пробормотал гренадер.
— Так и будем на палубе стоять? — я повернулся к Санычу. — Показывай корыто.
Саныч в сердцах сплюнул за борт.
— Тьфу на вас! Как татары — что стрелять, что резать… Пошли в рубку.
Вторник. Ночь, 23.55.
Темный пляж напоминал развороченный муравейник. Ожидание посадки затягивалось — штатная шлюпка и прихваченный катер за раз брали не больше тридцати голов. Измученные ожиданием люди злились и нервничали — спасение находилось на расстоянии вытянутой слишком долго, вытягивая последние нервы.
Бух и я, рулившие процессом посадки успели вымотаться, как шахтеры в забое. Беготня по мелководью — подтянуть лодку — усадить туда одних, отпихнуть других — оттолкнуть лодку — вылезти на берег — продрогнуть и опять забраться вводу…
Пассажиры лезли со всех сторон. Ругань, угрозы, плач, мольбы. Наплевав на политкорректность и половую принадлежность я зарядил в репу паре особо наглых, пытавшихся взять горлом и нахрапом. В том числе — даме. Демарш восстановил тишину и относительный порядок, добавив напряжения. Быть активистом — хреновая идея. Нам категорически не хватало народу. Саныч сидя в рубке, держал кэпа под стволом, препятствуя преждевременному отплытию. Иван, матерясь и периодически пуская в ход трубу гранатомета разгонял прибывающих с палубы, трамбуя в трюм и каюты. Трое ярославцев и ржевский механик, под началом Терминатора прикрывали нашу задницу у главного входа. Молодые из гламурной тусовки, переправив девок дежурили на пляже со стороны поселка. Старшим определили орловского селянина, имевшего суточный опыт организации засад на подходящей местности. Ну а на долю нас бухом, как уже сказано — остался пляж. И двести, ждущих посадки, круизников.