Сел в качалку и взглянул на темное небо, усыпанное звездным бисером.
«Чернота какая-то. У нас на Урале только поздней осенью увидишь такое небо. Даже жутко становится… А многие рвутся сюда. Я тоже поначалу как-то растерялся — от моря, от красоты гор. Нет, Ольга-то, Ольга-то почему меня не удержала? Теперь, наверное, локоть кусает. И я сижу тут, как карась на мели… От этого запаха даже голова закружилась. Пойду спать. Завтра нужно подняться чуть свет…»
На второй, на третий, на четвертый день походы на вокзал ни к чему не привели…
В четверг после завтрака он отправился в горисполком. Просидел до обеда в очереди, попал к заместителю председателя — пожилому человеку с осунувшимся лицом.
Тот, взглянув на его документы, тут же отдал обратно:
— Ничего не могу сделать. Военных не успеваем отправлять. Семьи наркомов и генералов ждут очереди…
Ночью Максима разбудили гулкие громоподобные удары.
«Должно быть, гроза, а у меня балконная дверь настежь».
Он спрыгнул с кровати, подошел к балкону и увидел звездное небо.
— Бах! Бах! — снова загрохотало, как гром. «Уж не налет ли?» — подумал Максим и, прислушавшись, явственно услышал гул самолетов и стрельбу зениток. «Очевидно, бомбят город», — он стал в проем двери. Гул самолетов стихал, удалялся. Скоро и стрельба прекратилась. «Видимо, отогнали, — подумал Максим и снова лег на кровать. — Надо что-то делать… Если завтра не уеду на пассажирском — влезу в товарняк или уйду пешком…»
Утром он пошел в город, чтоб купить на дорогу продуктов, но длинные очереди его отпугнули. «Наверное, и у нас то же самое… Как там Ольга с малышами?..» Опять заныло сердце, как бы подгоняя его с отъездом. Зашел в пустующий спортивный магазин, выбрал рюкзак и, вернувшись в дом отдыха, выпросил на три дня сухой паек.
Сложив в рюкзак хлеб, колбасу, сыр и консервы, засунул туда плащ, вязаную фуфайку, а все остальное запер в чемодан, отнес в камеру хранения и ушел на вокзал.
Потолкавшись на платформе, он по тормозным отсекам перебрался на третий путь, где стоял товарный состав с дымящим паровозом. У одного вагона он заметил двери без пломбы. Осторожно откинул щеколду, отодвинул дверь. Вагон был забит тюками с хлопком. Оставался лишь небольшой проход, очевидно, для вентиляции. Максим легко подтянулся на руках, проскользнул в щель и осторожно задвинул дверь. Ощупью забрался под потолок и растянулся на мягкой постели…
Ночью стало душно. Он распорол тюк, закрывавший окно, выбрал из него половину хлопка, слегка приоткрыл железную заслонку. Пахнуло свежестью. Поезд притормозил, приближались к станции. Припав к заслонке, Максим увидел надпись на хорошо освещенном здании вокзала: «Ростов».