Далеко в прошлом осталось то время. Но почему же так возбуждённо вспыхнули их глаза, когда вслед за Василием каждый вдохновенно произнёс: «За правду!» Выходит, ничто не минуло, не ушло в небытие... А может, то пламя, зажжённое в отрочестве, вспыхнуло с новой силой, взбодрённое свежим ветром?
В гостиной, после ужина, когда задымили трубками то в одном, то в другом уголке, до Алексея донеслось:
— Власть есть выражение волевой равнодействующей всего народа. Если народ безмолвен, то власть деспотична!
— М-да, в сущности, всякая власть — тирания, заслуженная массой глупцов. Властвуют умные негодяи над стадом тупоголовых баранов. Всякий народ заслуживает своё правительство. Сатрапы так же необходимы и так же естественны, как следствие, необходимо вытекающее из причины...
Гостей было человек двадцать, и все военные. Иных, как, например, тех, чей разговор уловил, Алексей не знал. Но тут увидел, как к незнакомцам, молодым офицерам, подошёл Александр Муравьёв:
— Значит, всё предопределено раз и навсегда и ничего нельзя переиначить? А если вспомнить общественный договор Руссо, по которому он предлагает построить общество будущего?
— Общественный договор — эго наивная легенда, которую французы развенчали уже в дни Конвента. Я лично не верю ни в разумное общество, ни в благородство властей, — пожал плечами совсем молодой прапорщик, видно недавно произведённый в офицеры.
На разговор подошёл Никита Муравьёв:
— Последнюю вашу фразу я поддержу, но вывод из сей сентенции сделаю совершенно иной: потому и следует стремиться переустроить общество, что во главе его — безнравственная власть! И сие переустройство будет не только плодотворно, но, смею сказать, законно. Да-да! Опыт всех народов и всех времён доказал, что власть самодержавная равно гибельна и для правителей, и для общества, что она нс согласна ни с правилами святой веры нашей, ни с началами здравого рассудка. Посему нельзя допустить основанием правительства произвол одного человека — сиречь самодержца.
Заметно стало, что из дальних углов сюда стянулись любопытствующие. Оказался рядом и Апостол Сергей:
— Нам следует во главу угла своих рассуждений поставить ту самую мысль, которую высказал сейчас Никита: действовать, опираясь именно на силу закона, попираемого ныне властью. Верховная власть безнравственна уже потому, что она полагает: все права — на её стороне, а все обязанности — на стороне противоположной, где находятся остальные члены общества, включая и самые низшие классы, которые и за людей-то властями не почитаются.