Кажется, в ней все стало еще более чувствительным, особенно к его ласкам, пусть и достаточно грубым сейчас. Удивительно, а ведь она когда-то совершенно серьезно говорила, что это мерзко… Если бы тогда, в комнате, ей не стало плохо, скорей всего, все было бы именно так. Жестко, голодно, порочно, а вот сейчас, Саша упивалась этим. Нетерпеливо дернув, Яр порвал чулок. Жалко, они нравились Саше, понравились бы и ему, если бы он был в состоянии сейчас разглядывать хоть что-то.
— Хочу тебя, — неизвестно откуда у него брались силы тянуть, но Саше терпения не хватало.
— Точно? — Яр вдруг оторвался, заглядывая в широко открытые глаза.
— Да, — Саша выдохнула ответ, попытавшись снова притянуть к себе.
— Уверена? — губы дрогнули в еле заметной улыбке. Даже будь они с закрытыми глазами, а не просто в темноте, выражения лиц друг друга читать могли бы так же безошибочно.
— Яр… — черт, он снова чувствует свое превосходство, и пользуется им, а она уже не может сопротивляться собственным желаниям, чтоб отказаться играть по его правилам. — Я хочу тебя. Очень. Сейчас. И если ты не… Я убью тебя!
Видимо, ответ его удовлетворил, так как девушка снова почувствовала спиной прохладную стену, а тянуть больше Самарский не стал, утоляя их общее бешенное желание, подхватил удобней, прикусил нижнюю губу, вошел резко, быстро, слишком мощно, но ждать не мог и он, после всего, что она сегодня сделала, терпеть, особенно когда она так близко, было невозможно.
— Саша… — он взял себя в руки быстрее, чем девушка, несколько резких движений, от которых, казалось, голову снесет и ему и ей, и в контрасте со страстью ритмичных рывков, ее лицо, шею, плечи обжигает нежный шепот. — Саша… — боже, как она давно мечтала снова быть с ним, чувствовать его всем телом, каждой клеточкой, таять в его руках и кричать от удовольствия. — Саша…
— Почему так долго? — почему ему понадобились два месяца прежде, чем настичь ее в этом лифте, или в клубе, или в офисе, да где угодно! Почему так долго?
— Если бы ты не… Я не должен и сейчас, — слова снова расходились с делом, потому что под очередным натиском, Саша застонала, потеряв возможность связно мыслить. Главное — он тут и сейчас с ней, а «если бы не…» значения уже не имеют, и снова тело покрылось мурашками, ведь каждый раз, двигаясь в ней, Яр шептал на ухо нежное, — Саша… — и она таяла, таяла, таяла, пока не растворилась окончательно. В нем.
* * *
Кажется, одежду оправить ей помог Самарский, сама она бы с этим не справилась, не слушались ни руки, ни ноги, ни голова. Она могла только блаженно улыбаться, ловя один за другим легкие поцелуи.