— Я была пьяна… — а вот девушка к обсуждению их ночи была не готова, совсем, хоть и пыталась всю неделю найти рациональное объяснение своему поступку, а потом он вернулся, и все произошло снова.
— Вчера не была.
— Мы сейчас не о том…
— Нет, как раз о том. Признай, что тебя тянет ко мне, и ты изо всех сил пытаешься это отрицать, а на расстоянии отрицать проще. К чему ты так стремишься домой? Тебя ждет там вечно занятый отец, или, может, ты жаждешь вернуться в университет, в который тебя запихнули насильно? Или к друзьям, которые даже не попытались помешать краже? Ты хочешь убежать от меня, а не вернуться домой.
— Да! — осознав, что он читает ее очень хорошо, Саша даже осмелилась посмотреть мужчине в глаза, — Да! Я хочу убежать от тебя! Меня все устраивало в жизни, отец-одиночка, университет, друзья. Все! Пока на горизонте не появился ты! Ты обладаешь разрушительной силой, Самарский. Я уже не знаю чего во мне больше — желания оказаться подальше отсюда или страха вернуться туда.
Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Саша отвернулась. Ему не нужны ее слезы, а ей — его жалость.
— А почему ты думаешь, что оказавшись там, убежишь от меня?
Бросив еще один взгляд на отвернувшуюся Сашу, Яр вышел из комнаты. Он надеялся не совсем на такой разговор, но ведь с этом девчонкой по плану не идет ничто и никогда.
* * *
Яр провел весь день, обустраивая дом по новому — под наблюдением оказались все комнаты, кроме его собственных спальни и кабинета, ну и личных комнат других обитателей, и то выборочно. Приватность его сейчас интересовала меньше, чем безопасность.
Сегодня же должен был возвращаться в Киев Дима, но прежде, им предстояло поговорить.
— И что из этого следует? — Яр просветил Ермолова в то, что дала ему поездка домой, правда, сделал это выборочно, теперь — так было нужно.
— Что рано или поздно, что-то случится. И нам лучше быть в этом сторонними наблюдателями, чем участниками.
— То есть, мы возвращаем все на круги своя, умываем руки и терпеливо ждем?
— Нет. Все останется как есть, пока.
Понадеявшийся Дима снова сник. Раздражение к Титовой, которое он раньше думал, вызвано ревностью, теперь обрело новые достаточно четкие очертания — не обида за сестру им руководила, он почему-то чувствовал угрозу в ее лице для себя. И именно поэтому хотел запугать, именно поэтому надеялся, что Яру удастся все решить.
— Ты что, собираешься ее сторожить? С чего ты взял, что этой выскочке что-то угрожает? Верни ее папику, пусть сами разбираются. Нам есть чем заниматься, кроме как печься о Титовском отродьи.