— Мне кажется, он ее любил, — вмешалась Бэлль. — Он говорил, что хочет, чтобы они жили вместе.
— Такие, как он, никого не любят! — презрительно воскликнула Энни. — Он бы использовал ее, а потом, когда красивая, но глупенькая Милли надоела бы ему, попросту избавился бы от нее. Уж лучше умереть, чем жить с таким, как он.
Бэлль не могла отделаться от чувства, что ее мать говорила, основываясь на собственном опыте.
— Как его зовут? — спросила Мог.
— Он назвался господином Кентом, но я случайно узнала, что в некоторых кругах он известен как Ястреб. Впрочем, довольно об этом. Девушки целый день просидели в своих комнатах и ничего не ели. Пора им спускаться к ужину. Никому из них ни слова. Вы поняли? Завтра я поговорю с сержантом и узнаю, известно ли им, откуда Милли родом. Если у них нет о ней никаких сведений, я сама займусь похоронами. Это все, что я могу для нее сделать.
Только через четыре дня после убийства Милли Бэлль смогла опять выйти из дому. Полицейские то и дело заглядывали в бордель, чтобы задать очередные вопросы, и Энни была сплошным комком нервов. Боялась она не только полиции, но еще и репортера, который, как поговаривали, снует по Севен-Дайлс и все разнюхивает. Она боялась, что он попытается пробраться в бордель, а потом напечатает о ней грязную статейку, поэтому в борделе клиентов не принимали.
Рози и Мей уехали через два дня после убийства. Сказали, что боятся и вернутся домой, но Мог была уверена, что они просто перейдут работать в другой бордель. Что касается остальных девушек (поскольку времени теперь у них было более чем достаточно), они перестали жаловаться, что боятся оставаться наедине с мужчиной, и стали жаловаться на то, что ничего не зарабатывают. Каждый час вспыхивали ссоры, которые приходилось улаживать Мог. Она пеняла девушкам на то, что они ведут себя как дети.
Бэлль осознавала, что после всего происшедшего чувствует себя вполне сносно. Она не стала биться в истерике и болтать лишнее. Она даже перестала бояться, несмотря на то что все остальные жильцы дома были уверены: они подвергаются смертельной опасности.
Но оказалось, что последствия случившегося всего лишь проявились позднее: на третью ночь Бэлль проснулась оттого, что ей снились кошмары о смерти Милли. Все происходило словно в замедленной съемке, отчего происходящее казалось в тысячу раз страшнее. Потом Бэлль целый день ловила себя на том, что постоянно к этому возвращается — не только к моменту убийства, но и к мыслям о доме, в котором она живет.
В ее голове постоянно проносилось слово «трахаться». Это бранное слово она слышала ежедневно, еще с тех пор как была совсем крошкой. Но теперь, когда она узнала, зачем к ним домой приходят мужчины, оно приобрело зловещий смысл. Некоторые девушки были немногим старше самой Бэлль, и она не могла отделаться от мысли: неужели ее мама хочет, чтобы она тоже стала проституткой?