Бэлль не ошиблась, когда предположила, что дом принадлежит Слаю. В действительности его звали Чарльз Эрнест Брейтвейт, но его стали называть Слаем — ловкачом, потому что он любил азартные игры и обладал хорошо развитой интуицией, которая подсказывала ему, в какую игру играть, а от какой держаться подальше. Как и любой игрок, он, бывало, проигрывал, но не так часто, как другие, и всегда по мелочи.
Бэлль также не ошиблась, решив, что у него в жилах течет цыганская кровь: его мать, Мария, была цыганкой. Как-то поздней зимней ночью она забрела сюда, на отдаленную ферму неподалеку от Эйлсфорда в Кенте, когда сбежала от семьи. В то время Фредерик Брейтвейт, отец Слая, сорокалетний холостяк, ухаживал за больной матерью и едва сводил концы с концами на ферме.
Фреда нельзя было назвать щедрым или великодушным человеком, но, когда Мария стала молить его о пище и ночлеге в его сарае, он тут же понял, что может извлечь из этого пользу: он согласился приютить Марию в обмен на то, что она станет ухаживать за его матерью.
Мария была такой же несговорчивой и расчетливой, как и Фред. Она сбежала из дому, потому что ее хотели насильно выдать замуж за ненавистного ей человека. Цыганка сразу смекнула, что большинство людей предвзято относятся к людям ее национальности — никто не даст ей приют, не предложит работу. Ей не очень-то хотелось стать сиделкой у совершенно посторонней старухи, да и в постель к Фреду она не спешила, но Мария была в отчаянии, и ей понравилась его ферма. Она понимала, что уход за пожилой женщиной — не самое ужасное, что могло ее ожидать. Возможно, со временем она полюбит Фреда.
Через четыре месяца они поженились. Через год их брака родился Чарльз, и в тот же год мирно умерла старушка, мать Фреда.
Возможно, изначально этот брак и был заключен по расчету, но Мария изо всех сил старалась быть хорошей женой Фреду и любящей матерью Чарльзу — они стали счастливой семьей.
Фред умер скоропостижно, от сердечного приступа, когда Чарльзу исполнилось девятнадцать лет. Мария взвалила на себя все хлопоты по хозяйству, позволяя сыну вести жизнь городского повесы.
Когда Чарльзу исполнилось двадцать семь, умерла его мать, и только тогда он стал заниматься незаконными махинациями, чтобы заработать побольше денег. Он владел фермой, и она приносила неплохой доход, но хозяйство молодого человека никогда не интересовало. Прекрасно осознавая, что ферма является отличным прикрытием для его темных делишек, Слай нанял человека, который присматривал бы за ней.
Он всегда умело оправдывал свои осуждаемые обществом поступки, задавая себе вопрос: а кому от этого хуже? Азартные игры и алкоголь вредят только ему самому и больше никому, даже если его мать этого и не признавала. Поэтому, когда Слай стал поставлять в бордели молодых женщин, он оправдывал себя тем, что помогает им. Многих выгнали из дому, кто-то сбежал сам; некоторые выросли в сиротских приютах. Слай полагал, что, если бы не его вмешательство, они, вероятнее всего, голодали или замерзли бы на улице.