Тихо колебались синеватые язычки газовых свечей за стеклянными плафонами. Чего-то не хватало… Часов – понял Торрес. Обычно большие настенные или напольные часы являлись непременной деталью интерьера богатых домов и больших кабинетов. Их владельцы словно подчеркивали, сколь внимательно они следят за ходом времени, готовые управлять каждой минутой и секундой. Однако у Престейна часов не было ни в зале, ни, кажется, на руках. Как будто магнат полагал, что само время должно подстраиваться под него.
- Что ж, - повторил Талд, по-прежнему не оборачиваясь. – Давайте поговорим о ваших возможностях подробнее. Первое - что конкретно вы можете мне предложить сейчас и в перспективе. Второе - что вы хотите за это сейчас и в развитии наших не партнерских, но деловых и взаимовыгодных отношений.
Было жарко и душно. И вообще – плохо со всех сторон. Люто хотелось пить, причем жажда оказывалась непреходящей – сколько в себя ни влей, все равно живительная влага бесследно испарится где-то на уровне гортани. Наверное, так мучаются грешники в аду, не в силах напиться. Если бы не маленький квадрат выцветшего добела брезента, натянутый на четырех бамбуковых шестах, было бы совсем плохо. Впрочем, вне спасительного пятачка тени солдат уже давно свалился бы в беспамятстве.
Олег достал флягу, литровый сосуд из полупрозрачной зеленоватой пластмассы. Глотнул отвратительно теплой воды, которая показалась горькой, словно медицинская микстура, хотя на самом деле была сладковато-соленой. Медицински, мать его, обоснованный состав... Сунул флягу обратно в чехол, отметив, что воды осталось от силы на треть объема, а трехлитровая канистра пуста и впереди еще вся ночь. Поправил тяжеленный и древний карабин Манлихера на широком потертом ремне. Винтовка оттягивала плечо и казалась веригами мучимого грешника. Но оставлять ее было запрещено. Дозорный всегда должен оставаться начеку. Мертвый солдат без оружия – это позор всей идеи милитаризма, а мертвый боец с ружьем в руках – герой и пример для подражания. Так говаривал Злобный Хартман и с ним спорить не стоило, разве что заочно и так, чтобы Злобный ни в коем случае не прослышал.
Жарко…
Олег достал из кармана часы на облезлой, кое-где начавшей ржаветь цепочке, щелкнул разболтанной крышкой. Часы он купил в Каире, на базаре Соук аль-Гома’а, прельстившись солидным видом латунного корпуса и благородным блеском сапфирового стекла. Через неделю дешевое покрытие окислилось, и «латунь» заиграла всеми оттенками радуги. А «стекло» на солнце помутнело так, что оксирановый кругляшок пришлось выбить и выкинуть. Однако часы на удивление продолжали работать, отставая в сутки ровно на час и двадцать три минуты. Так что Олег приноровился подводить их каждое утро.