- Простите, что? - спросил он.
Морхауз сложил руки за спиной. Свободное черное одеяние повисло на его не по годам широких плечах, как темные крылья, ниспадающие почти до самого чисто выметенного пола.
- Вы, наверное, обратили внимание, что в последние месяцы я путешествую несколько ... по-иному, - полу-спросил, полу-отметил Александр.
Это действительно было так. Раньше кардиналу хватало одного роскошного автомобиля и сумрачного собрата, явного телохранителя. теперь машину сопровождал отдельный фургон с антеннами - явно передвижная телеграфная станция - и автобус с охраной. Ее, то есть охраны, размещение стало отдельной головной болью для настоятеля, который попросту боялся таких изменений. Разумеется, кардинал никогда ничего не объяснял, но было очевидно, что происходит нечто глобальное и значимое. Гильермо полагал, что Морхауз, как значимое лицо в Церкви, проводит постоянные переговоры и встречи, решая вопросы, которые не терпят телефонов и текстовиков. И чем дальше, тем больше этих самых встреч и насущных вопросов...
- Да, - Леон решил ограничиться самым коротким и однозначным ответом.
- Жизнь меняется, все меняется, - некоторой печалью отметил Морхауз. - Я привык к своей машине, привык смотреть в лицо своим друзьям и тем более... Тем более - оппонентам. К сожалению теперь это слишком обременительно. Во всех отношениях. Приходит время самолетов, шифрованной связи, прочих новинок прогресса. Дела более не требуют обширных поездок на четырех колесах. И вероятнее всего, это наша последняя встреча. Поэтому я повторю - вы хотите меня о чем-либо спросить? Напоследок.
Гильермо потер лоб, пытаясь собрать мысли в единое стадо, поскольку они суетливо разбегались, словно агнцы, лишенные пастыря. Морхауз терпеливо молчал, все так же не оборачиваясь.
- У меня много вопросов, - вымолвил монах, наконец, после длинной паузы. - Пожалуй, слишком много... Даже до нас доходят ... разные ... слухи. Погромы миссий в северной Луизиане. Волнения в Германии. Наконец, отмена выступления... Я хотел бы спросить, наверное...
Он снова умолк, обдумывая вопрос.
- Извините, но ... что же происходит со Святой Матерью Церковью? - наконец рубанул он наотмашь, действуя словом, как топором.
Однако Морхауз как будто ждал именно этого, а может быть простой и безыскусный вопрос доминиканца не мог застать врасплох изощренного интригана.
- Слишком обще, слишком пафосно, - немедленно отозвался кардинал. - Это не вопрос, а безадресная декларация. Перефразируйте.
- Почему отменено пятничное радиовыступление Папы? - быстро спросил Гильермо.