Монах замолчал.
Уголино склонился еще чуть ниже, оперся предплечьями на край стола и сложил пальцы «домиком», словно прикрывая бороду от невидимого дождя. По виду ватиканского библиотекаря было совершенно неясно, насколько его заинтересовала запись. Морхауз незаметно вздохнул и оперся на другой подлокотник. За окном капал дождь, и сгущалась вечерняя тьма. Александр украдкой посмотрел на часы, скрывающиеся в торце столешницы - незаметные для посетителей, хорошо видные хозяину. Конклав должен собраться в одиннадцать вечера. Выходило, что Морхауз так или иначе успеет решить все дела с Уголино, но впритык. Это было не слишком хорошо - перед собранием Александр хотел побыть немного в одиночестве и помолиться. Однако не все идет, как хотелось бы...
Запись продолжалась.
- Еретична? - саркастически вопросил Морхауз.
- Многогранна, - дипломатично пояснил Гильермо. - Она может стать, скорее поводом для сложных богословских измышлений или эссе.
- Готов биться об заклад, раньше вы не думали о подобном, - казалось, что Морхауз искренне веселится.
- Думал, но бегло и вскользь, - с наивной откровенностью ответил монах. - Это звучит тривиально, но ... мы маленькие люди, которые несут почетное бремя служения Господу в отдалении. Между мной и даже епископом - пропасть, которая никогда не будет заполнена. Что уж говорить о кардиналах... Так зачем тратить время на пустые размышления? Время - это единственное, чем мы по воле Божьей располагаем по-настоящему. Каждую минуту этого дара следует посвятить Ему, а не суетным мирским делам.
- И вам, мой друг, неинтересно, какие скрытые течения и волнения обуревают наш славный кардиналитет? - осведомился Морхауз.
На этом месте по лицу старого лиса Уголино мелькнула тень неудовольствия. Похоже библиотекарю не слишком понравился ироничный тон собрата, говорившего о Cardinales без малейшего пиетета - и притом с обычным монахом. Однако этим все и закончилось, больше старик ничем не выразил своего отношения.
- Это интересно, но ... по большому счету бесполезно, - с обезоруживающей прямотой отозвался Гильермо. - Боюсь, что в данном вопросе не смогу быть достойным собеседником. Я слишком мало знаю об этом. Моя жизнь проходит в смиренном служении, и я не сторож собратьям своим.
- Знать - не значит судить. Что ж... мы уже обсуждали некоторые аспекты морального, нравственного кризиса, который ныне охватил весь мир и отозвался на Церкви. Это - вызов, который брошен святому Престолу. А каждый вызов должен получить ответ.
«Бумажный» Морхауз пару мгновений помолчал, затем продолжил: