– Что теперь? – спросила она с дрожью в голосе.
– Теперь ты должна довериться.
Она с тихим смехом опустила голову.
– Кир, как я могу доверять тебе?
Его ладони скользнули по ее щекам.
– Не мне, а себе. Поверь в себя, София. Сейчас ты должна делать то, что считаешь правильным. – Он пристально посмотрел ей в глаза и тихо сказал: – А теперь садись в фургон.
– Но это потребует от меня доверия к тебе, – возразила София.
Он поднял попону.
– Садись.
Позади них неожиданно появился старый слуга; выбираясь из подвала, он тащил за собой огромный тюк.
Увидев Кира с Софией, он в испуге вскрикнул и тут же, словно извиняясь, пробормотал:
– Миледи, сэр… – старик поспешно поклонился. – Прошу прощения, я просто… – Он повернулся к тюку и попытался вытянуть его из подвала. Но тюк застрял в отверстии. Так продолжалось несколько минут. Наконец Кир сжалился над беднягой и вытащил тюк. – Спасибо, сэр, – поблагодарил слуга, закрывая за собой дверцу люка. – Тяжело приходится в подвалах такому старику, как я.
Старик потащил тюк в кухню, а Кир снова повернулся к Софии.
– Садись.
– Но я не могу!
Тут послышались шаги, и раздался звон доспехов. Они затаили дыхание, глядя друг на друга. Воины прошли мимо, жалуясь друг другу на сырость в замке.
– У нас нет времени, София, – прошептал Кир, и ее сердце болезненно сжималось от каждого его слова.
В руке у нее по-прежнему был контракт, и она молча передала его Киру.
– Иди же, – велел он, подталкивая ее к фургону.
– А что скажет Козимо, когда узнает, что леди Мистраль исчезла?
– Мне все равно. Завтра днем он уже будет на судне компании «Мистраль». У него нет выхода, а его оружие…
– Нет-нет, Кир, – перебила София. – Если что-то покажется ему подозрительным и если леди Мистраль исчезнет до того, как погрузят оружие, он тоже исчезнет, сбежит.
Кир молчал, и она поспешно добавила:
– Ты знаешь, что я права, не так ли? Уж лучше я скажу, что заболела. И скажу ему, что не смогу проводить его на судно. Отправлю его вперед и попрошу прислать за мной носилки.
Кир медлил с ответом, колебался. И она, заметив это колебание, столь нехарактерное для него, тихо добавила:
– А потом, как только он уедет, я сбегу.
Он утвердительно кивнул и проворчал:
– Помни все, что я тебе сказал, ясно?
Она тоже кивнула.
– Буду помнить. Ты зря волнуешься, Кир.
Он мрачно взглянул на нее.
– Не могу не волноваться. Странно, не так ли?
Ей ужасно хотелось коснуться его щеки, но она довольствовалась тем, что взглянула ему в глаза и прошептала:
– Я помню все, что ты когда-то сказал мне, Кир. Про Тристана и Изольду. Я знаю причину, по которой ты рисковал и чуть не погиб при пожаре. И помню про Александрийский маяк. Я ничего не забыла, Кир.