– Вероятно, ты слышала, как я пою. – Голос Фебы как-то странно дребезжал – вероятно, от волнения. Пришлось прочистить горло, чтобы обрести свой обычный тембр. – Видишь ли, мне нравится петь дуэты. Обе партии. Конечно, если я одна. Так я чувствую себя не так одиноко. Меня вдохновила синьора Ликари.
Пожалуй, это уже перебор.
Лизбет хлопнула в ладоши, заставив Фебу испуганно подпрыгнуть. Что-то она стала слишком чувствительной.
– Петь! Это замечательная идея! Мы все будем петь. И если Джулиан потерялся, он нас услышит.
– Я не буду петь, – проговорил Уотерберн ровным голосом.
– Он часто теряется? – Феба не смогла преодолеть искушение и задала этот вопрос. – Я имею в виду маркиза.
– Никогда, – отозвался Уотерберн, переложив ружье из одной руки в другую, и уставился на свои ногти. Вероятно, они были ему намного интереснее, чем ее скромная персона. «У тебя их все еще пять», – хотелось сказать Фебе, но она сдержалась.
– Он же служил в армии. Если бы он не умел ориентироваться, его бы убили.
Феба почувствовала флюиды мстительного удовлетворения, льющиеся из кустов.
Покосившись, она поняла, что маркиз перевернулся на спину. Если присмотреться, можно было увидеть носки его ботинок, направленные вверх.
Феба представила себя рядом с ним. Она обнимает Джулиана, и они вместе смотрят в небо сквозь ветви деревьев. Тут у нее перехватило дыхание от прокатившейся по телу жаркой волны желания. Феба даже покачнулась и недоуменно нахмурилась.
Что это с ней? Какие неведомые силы маркиз выпустил на волю?
Неужели так теперь будет всегда?
– Какую прелестную полянку ты нашла, Феба! Странно, что я раньше ее не замечала. Мне кажется, в этом месте есть какое-то волшебство. – Лизбет раскинула руки, запрокинула голову и медленно закружилась на месте. Девушка была прелестна и так искренне радовалась жизни, что в ее движениях не было ничего театрального или неестественного. Она была похожа на нимфу в своих владениях.
Фебе захотелось узнать, часто ли у маркиза бьется сердце или уже успокоилось. Возможно, белочка спустилась с дерева, чтобы обнюхать его, или насекомые проявили интерес к распростертому на траве человеку и теперь штурмуют его ноздри или уши.
Она с трудом сдержала улыбку.
– О, я вижу, ты захватила с собой альбом для рисунков, Феба. Лично мне не удалось ничего нарисовать. Сейчас посмотрим, сумела ли ты достичь большего.
Альбом! Проклятье!
Он мирно мок на влажной траве и находился ближе к Лизбет, чем к ней. Феба вспомнила свой последний набросок. На нем маркиз выглядел грозным, необузданным, состоящим из одних углов и массы темных волос. В ее исполнении он больше всего напоминал дым и пламя, вырывающиеся из горящего здания. Изображение, скорее всего, смотрело в небо – то же самое в этот момент делал и он сам.