– Кому? Твои объяснения – кому они теперь нужны? Мне? Моему мужу, который семь лет терпит рядом с собой нелюбимую? Или твоей дочери, которая считает отцом другого человека? КОМУ И ЧТО ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ОБЪЯСНИТЬ?
Глаза мужчины расширились в изумлении, граничащем с ужасом, и Саша внезапно поняла, что не знает, кого ненавидит в этот момент сильнее: его или себя за удовольствие, которое испытала, увидев, что удар достиг цели. Но ей снова было мало. Она жаждала заставить пережить хотя бы толику того, что испытывала сама. Ударить больнее. Не физически, но руки дернулись, снова вжимаясь в него локтями, с такой мощью, что пальцы свело судорогой. Он закашлялся, но даже не попытался увернуться. Это еще больше разозлило: подобная покорность была неуместной, теперь, когда стала очевидной вся его игра. Лучше бы выгнал, вышвырнул прочь, возмутился из-за ее истерики, сказал очередную колкость, только бы не стоял вот так: недвижимо и бесстрастно, с дурманящей чернотой в опустошенном взгляде. Словно чувствовал свою вину... Но этого не могло быть. Слишком много лжи, бесконечный круговорот, из которого уже не освободиться. Тонула в слепящем отчаянье, действительно сожалея, что он находится сейчас перед ней. Живой.
– Твоя Анжела сделала ошибку. Надо было тебя вытолкнуть из окна, а не самой туда прыгать. Всем было бы легче...
Дернула на себя дверь, случайно задевая его плечо, и отшатнулась. Тысяча крошечных иголочек вонзилось в тело, стыдом, страхом, разрастающимся отвращением и к нему, и к себе самой. Перед тем, как выскочить наружу, на миг обернулась, но сгустившийся в глазах туман не позволил рассмотреть его лица. Засмеялась отрывистым, злым смехом.
– Чтобы заставить меня ненавидеть, достаточно было сказать правду, а не терпеть рядом столько времени. И уж тем более не вынуждать себя ко мне прикасаться!
Он что-то попытался ответить, но слышать не было сил, как и видеть его, осознавая собственную ничтожность, чувствовать грязь, от которой теперь не отмыться до конца дней. Саша влетела в собственный кабинет, выхватила из шкафа куртку, забрала сумку и ринулась к двери, не обращая внимания на расширившиеся глаза коллег, на их удивление, игнорируя посыпавшиеся со всех сторон вопросы. Вообще не различала ничьих голосов. Отчаянно нуждалась в глотке свежего воздуха и в том, чтобы оказаться как можно дальше от этого места. От него. От прошлого, оставившего и на теле, и на сердце каленые метки. Бежать. Прочь. На этот раз навсегда.
ГЛАВА 30
Избавиться от стиснувшей сердце тревоги никак не получалось. Несмотря на то, что Саша позвонила и предупредила, что хочет погулять с Дашей и скоро вернется, он не мог отделаться от страха за нее: слишком хорошо помнил выражение лица жены утром при открывшейся правде. Предпочел бы никуда не отпускать, но она и слышать ничего не хотела. Сильная, а в глазах впервые за долгое время была такая решимость, что Павел не стал препятствовать, хотя и знал, что предстоящая встреча с начальником окажется слишком болезненной.