В первый раз я замечаю тебя у дальней стены заднего дворика, когда стою на веранде, потягивая «Корону» с лаймом и мысленно все еще пребывая в лаборатории. Наверное, мое внимание привлекает то, как ты стоишь, зажатая в угол высоким, гибким парнем в облегающих черных джинсах, которого я знаю как завсегдатая этого клуба друзей. Он художник или что-то в этом роде. Имени его я не помню, но помню, как отозвался о нем недавно мой приятель Кайл: «А, этот парень трахает всех подряд».
По сей день не могу объяснить почему, но, наблюдая за тем, как он треплется с этой темноглазой брюнеткой в лазурно-синем платье – с тобой, я ловлю себя на том, что ревную. Без всякой на то причины, ни с того ни с сего во мне рождается и крепнет желание ударить его. Что-то в твоей позе, в языке твоего тела предполагает дискомфорт. Ты не улыбаешься, твои руки скрещены на груди, и я убеждаю себя, что разговор тебе не нравится. Не знаю почему, но меня это цепляет. В руке у тебя винный бокал с остатками чего-то красного. «Подойди, поговори с ней, – подталкивает меня один внутренний голос, – выручи ее». «Ты ничего не знаешь об этой женщине, даже ее имени! – вопит другой. – Ты не тот парень».
Я иду к ней по траве, несу полный бокал, и, когда ты поворачиваешь голову и наши глаза встречаются, в груди у меня как будто сгорает какой-то аппарат. Как будто сталкиваются миры. Я подхожу, и ты берешь у меня бокал, словно именно за ним меня и посылала, и улыбаешься с непринужденной фамильярностью, как давнему знакомому. Ты пытаешься представить меня Диллону, но затянутый в джинсы дохляк, смекнув, что он третий лишний, отваливает под каким-то наспех сочиненным предлогом.
Мы остаемся вдвоем. Стоим в тени живой изгороди, и мое сердце колотится как сумасшедшее. «Извини, что вмешался, но мне показалось, что тебя надо спасать», – говорю я. «Хорошее чутье. Он – красавчик, но невыносим», – отвечаешь ты. Я называю себя. Ты говоришь, что тебя зовут Дэниелой.
Дэниела.
От того, что ты говорила в те наши первые секунды, в памяти остались только обрывки. Ты смеешься, когда я говорю, что занимаюсь атомной физикой. Весело, не язвительно. Как будто эта новость и впрямь тебя радует. Помню, как вино окрасило твои губы. На каком-то чисто интеллектуальном уровне я всегда знал, что наши разделенность и разобщение – иллюзия. Мы все созданы из одного и того же – кусков материи, сформировавшейся в огне умерших звезд. Просто до того момента там, с тобой, я не ощущал это так ясно всем своим существом.
И это все из-за тебя.
Да, может быть, я всего лишь хочу переспать с тобой, но мне интересно также, не служит ли это ощущение сплетенности свидетельством чего-то более глубокого. Эту мысленную цепочку я предусмотрительно держу при себе. Помню приятное возбуждение от пива и тепло солнца. Темнеет, и мне жутко хочется уйти с вечеринки вместе с тобой, но смелости напроситься в провожатые не хватает. А потом ты говоришь: «У моей подруги сегодня открывается галерея. Хочешь сходить?»