На стенах выполненные углем на толстом пергаменте эскизы. Стиль тот же, что и у наброска в коридоре. Центральное место занимает стеклянная витрина, встроенная в деревянный – похоже, из акации – стенд. Идущий из основания свет падает на сертификат в кожаной папке, опирающейся на обтянутую бархатом стойку. На свисающей со стойки тонкой цепочке висит золотая монета с изображением Джулиана Павиа.
Текст на сертификате гласит:
Премия Павиа присуждена ДЖЕЙСОНУ ЭШЛИ ДЕССЕНУ – за выдающиеся достижения в продвижении наших знаний и понимания происхождения, эволюции и свойств вселенной посредством помещения макроскопического объекта в состояние квантовой суперпозиции.
Я опускаюсь на край кровати.
Мне нехорошо.
Сильно нехорошо.
Мой дом – моя тихая гавань, моя крепость, мой уютный уголок, где я окружен семьей. Теперь он даже не мой.
У меня сводит живот.
Я бегу в ванную, откидываю крышку унитаза, и меня выворачивает в сияющую белизной чашу.
Горло горит от жажды.
Я поворачиваю ручку и пью из-под крана.
Ополаскиваю лицо.
И бреду в спальню.
Мобильника при мне нет, и где он, я не представляю, но на прикроватном столике стоит проводной телефон.
Я никогда не набирал номер сотового Дэниелы и теперь вспоминаю его не сразу, но все же вспоминаю и набираю.
Четыре гудка.
– Алло? – отвечает мужской голос, глубокий и сонный.
– Где Дэниела? – спрашиваю я.
– Думаю, вы ошиблись номером.
Я называю номер своей жены.
– Да, – говорит мой собеседник, – номер правильный, но только он – мой.
– Как такое возможно?
Незнакомец дает отбой.
Я снова набираю номер Дэниелы, и теперь он берет трубку после первого же звонка.
– Сейчас три часа ночи. Больше не звони. Идиот.
С третьей попытки я попадаю на голосовую почту. Сообщения не оставляю и даю отбой.
Поднявшись с кровати, опять иду в ванную. Рассматриваю себя в зеркале над раковиной.
Лицо в синяках и царапинах. Засохшая кровь и грязь. Щетина. Глаза налиты кровью. Тем не менее это я.
Усталость накатывает волной и буквально валит с ног.
Ноги подгибаются, но я успеваю ухватиться за столешницу.
И тут… какой-то шум на первом этаже.
Как будто кто-то осторожно прикрыл дверь.
Я выпрямляюсь.
Настороженно прислушиваюсь.
Тихонько подхожу к двери. Смотрю в коридор.
Слышу приглушенные голоса.
Попискивание рации.
Скрип половицы под осторожным шагом.
Голоса звучат яснее, разбегаются эхом между стенами лестничного пролета, выплескиваются в коридор. Теперь я вижу их тени на стенах, шествующие по лестнице, словно призраки.
Осторожно выхожу в коридор, и тут же с лестницы доносится сдержанный, нарочито спокойный мужской голос. Голос Лейтона: