Наш путь через это четырехмерное пространство есть наша мировая линия (реальность), начинающаяся с нашего рождения и заканчивающаяся нашей смертью. Точку в пределах гиперкуба определяют четыре координаты (x, y, z и в [время]). Мы считаем, что она там и находится, но это верно только в случае, если каждый результат неизбежен, если свободная воля – иллюзия и наша мировая линия – единична.
Что, если наша мировая линия – лишь одна из бесчисленного множества мировых линий и некоторые из них лишь незначительно отличаются от той жизни, которую мы знаем, а другие отличаются кардинально?
Многомировая интерпретация квантовой механики постулирует существование всех возможных реальностей. Согласно ей, все, что имеет возможность случиться, случается. Все, что могло случиться в нашем прошлом, действительно случилось, но только в другой вселенной. А если это правда?
Что, если мы живем в пятимерном вероятностном пространстве?
Что, если мы действительно населяем мультивселенную, но наш мозг в процессе эволюции обеспечил нас файрволлом, ограничивающим наше восприятие единственной вселенной? Одной мировой линией. Той, которую мы выбираем момент за моментом. Если подумать, смысл в этом есть. Мы не могли бы, наверное, одновременно наблюдать все возможные реальности.
Так как же попасть в пятимерное вероятностное пространство?
И где, если такое случится, мы окажемся?
* * *
В конце дня, ближе к вечеру, появляется Лейтон.
На этот раз мы идем к лестнице, но не поворачиваем к лазарету, а спускаемся на подуровень два.
– Планы немножко меняются, – сообщает Вэнс.
– То есть томографии не будет? – уточняю я.
– Сегодня – нет.
Мы направляемся в помещение – конференц-зал, – где я уже бывал и где Аманда Лукас пыталась провести дебрифинг сразу после моего появления у куба. Приглушенный свет.
– Что происходит? – спрашиваю я.
– Садись, Джейсон.
– Не понимаю…
– Садись.
Выдвигаю стул. Лейтон садится напротив.
– Слышал, ты просматриваешь свои старые файлы.
Я киваю.
– Припоминаешь?
– Не совсем.
– Плохо. Очень плохо. Я надеялся, прогулка в прошлое поможет. Высечет, так сказать, искру.
Вэнс выпрямляется.
Стул под ним скрипит.
В зале так тихо, что слышно, как под потолком жужжат лампы.
Лейтон пристально смотрит на меня.
Что-то не так.
Что-то случилось.
– Лабораторию «Скорость» мой отец основал сорок пять лет назад. В те времена многое было по-другому. Мы создавали авиационные двигатели – реактивные и турбовинтовые. Работали по большим контрактам, правительственным и корпоративным, а чисто научными исследованиями занимались мало. Сейчас нас здесь двадцать три человека, но одно осталось неизменным. Эта компания была и есть семейная. Источник нашей силы – полное и всеобщее доверие.