Самое главное – башмаки подошли. Больше всего боялся за обувь – малы будут, так вообще ходить невозможно, велики – ноги собьют.
Противно было надевать вязаные носки с ног покойной – пахло чужим кислым потом, носки не первой свежести. Еще бы какой-нибудь грибок не подцепить – мелькнула мысль и тут же угасла по причине своей глупости – о грибке ли думать, когда и заболеть-то, возможно, не хватит времени – раньше убьют!
Одетым сидеть гораздо приятнее. И теплее, и комфортнее. А вот голой тюремщице на ледяном полу совсем некомфортно, о чем она известила, перемежая свое сообщение площадной руганью, прерванной пинком в бок:
– Заткнись, тварь! Будешь отвечать на вопросы! Почувствую, что врешь, – сделаю больно. Очень больно! Поняла?
– Поняла! – хрипло каркнула женщина и замерла, оторвав голову от пола. Лежать ей было неудобно, все больше и больше затекали ноги, руки, спина, еще немного, и она начнет стонать и плакать, требуя развязать. Эту картину Сергей наблюдал за время своей милицейской службы не раз и не два. Однажды он даже решил попробовать, каково это, лежать связанным «ласточкой». Попробовал. Больше пробовать такое не хотел. Его хватило на пятнадцать минут, и это воспоминание врезалось в память на всю жизнь. Очень плохое воспоминание.
Кстати сказать, после того как попробовал – больше никогда никого ТАК не вязал. Уж лучше избить, чем на «ласточку». Лучше стулом по башке.
– Итак, повторяю вопрос: что будет, если я выйду с территории тюрьмы? Что сделает ошейник?
– Ничего, я же сказала! – скрипя зубами, простонала женщина. – Развяжи!
– Попозже вернемся к этому вопросу, – бесстрастно ответил Сергей, отбрасывая все лишние мысли – о гуманности, о жалости и о подобной чуши, которая сейчас для него просто вредна. – Где мои мужчины?
– А я откуда знаю?! Увели в допросную! – каркнула тюремщица, кусая губы.
– Где допросная?
– В этом же здании, наверху!
– Что будет после допроса?
– Не знаю. Может, убьют, может, оставят в живых – если раньше не сдохнут! Допросная – это тебе не трактир! Там допрашивают! С пристрастием! И магией, и щипцами! Да развяжи, что ли?! Сил терпеть уже нет! Лучше сдайся, дура! Может, снисхождение тебе будет, убьют сразу, без мук! Обещаю, пытать не буду перед смертью!
– Почему меня сюда заперли? Почему не доложили Главе? Почему не расспросили меня, как я просила?!
– Почему заперли?! Придуриваешься, что ли? Ты лазутчица! И уже не первая! Союз засылает вас, дебилок, на верную погибель! Дураки решили, что мы не распознаем «мерцающую»? «Перевертыша»?! Идиоты! Главе все доложили, но кто ты такая, чтобы Глава с тобой встречалась?! Поганая лазутчица! Вначале из тебя выжмут все, что ты знаешь, а потом уже решат, что с тобой делать! Да что делать? Казнить, конечно! Какой-нибудь особо мучительной казнью – как всех шпионов! Последнюю шпионку на кол посадили, да с перекладиной – долго жила, крепкая оказалась! Уже и птицы глаза выклевали, а она все дергалась! Правда, и колдуньи постарались, поддерживали, чтобы подольше мучилась, но все-таки – крепка, сучка! Если развяжешь меня, отпустишь – постараюсь, чтобы ты умерла быстро. Яду дам! Тихо, мирно помрешь, и все!