Церон (Цевловский) - страница 45
В районы, где уже бушевал пожар, были устремлены немногочисленные части, одетые в огнеупорную одежду. Эти войска убивали желтых пожарными топориками. Желтые же распарывали им одежду ножами, насыпая в прорехи бесцветную и на вид безобидную пыль. К рассвету во многих местах пылали пирамиды тел, и серых, и желтых, вопия огненным языком к небу о совершающемся здесь.
Сопротивление желтых, несмотря на все прибывающие подкрепление правительству, было и в полдень еще не сломлено. За огненными барьерами они во многих местах были вне досягаемости одетых в серое сторонников правительства. Пленных, по молчаливому соглашению обеих сторон, ни одна, ни другая сторона не брала. Тем более, что первые попытки ловить желтых живыми и потом казнить потерпели неудачу. Желтые, начав борьбу без огнестрельного оружия, метали в противника, вместо пуль и ручных гранат, бутылки, наполненные жидкостью или порошком. Порошок и жидкость зажигали в таких случаях за упокой души желтого огонек, тянувшийся своим языком к небу. А день выпал жаркий, безоблачный. К вечеру пожар начал ослабевать, вместе с ним начало ослабевать и сопротивление желтых. Людей в сером с каждым часом становилось больше. Они прибывали на аэропланах из провинции.
Как только запылали первые кварталы, по нетронутым пламенем улицам за город потянулись граждане столицы. Среди них лиц в форменных одеждах не было, но было немало одетых только в нижнее белье. Не договариваясь, они, в трогательном единодушии подставляя свои тела под пытавшиеся промчаться автомобили, не давали тем проехать. К идущим по главной улице из боковых ручейками присоединялись новые и новые толпы. Они шли молча без слов, лишь топотом ног нарушая тишину. Мимо дворца, в котором заседал конгресс, уже с полночи начал струиться людской поток на фоне горевшей столицы, казавшийся полчищем гуннов, меняющим свою стоянку. За дворцом людской поток частью рассасывался по начинавшимся за ним виллам и полям, частью продолжал струиться в неизвестность, исчезая во мраке. Настал рассвет, а людской поток не редел. Он стал говорливее, так как в него, чем позднее, тем больше, вкрапливалось сумасшедших. О дальнейшей работе конгресса не могло быть и речи. Было решено, выполнив необходимые формальности, отложить решение всех вопросов до следующего года. Но за это время сделать все возможное, чтобы подготовить переход уже в следующем году к практическому применению принципов КМ в жизни. Марвен собрался объявить конгресс закрытым, как настойчиво попросил дать ему слово Генрих Шульц. Он обратился к мысленно начавшим его упрекать в нетактичности членам конгресса со словами: