– Поедете домой.
– На чем? Метро уже закрыто.
– На такси.
– На такси у меня нет денег.
Лена ссудила поэту деньги, которые он принял с видом оскорбленного достоинства, и, не прощаясь, стал спускаться по лестнице.
– Сам дурак, – пробормотала Лена, входя в квартиру, – прохожий в прихожей.
Володи дома не было. Лена тяжело вздохнула и отправилась в ванную смывать макияж.
Из зеркала на нее смотрело чужое, замученное, вульгарно декорированное лицо. Зачем все это? Глупости какие. Что она с собой наделала? Как теперь Володя на нее посмотрит? Что подумает? Он ее любит такой, какой она есть в натуральном виде. Или уже не любит? Хотелось плакать, но еще больше спать.
Наряд милиции забрал Володю из ДЭЗа (по старой терминологии – ЖЭКа) в районе Чистых прудов, где он расспрашивал об Иванове, живущем на улице Мясницкой. Сотрудницы ДЭЗа сразу настороженно отнеслись к его расспросам об Иванове, его комплекции и сережках жены Иванова.
– Зачем вам? – спрашивала техник-смотритель, удивительно похожая на Лену.
Володю это сходство коробило.
– Я должен Иванову большую сумму, – врал он, морщась. – У меня есть деньги, но я не знаю, когда он бывает дома, да и вообще, тот ли это Иванов.
– Подождите, – велела Ленин двойник и выскочила из комнаты.
Вернулась она умиротворенная, слегка злорадная и почему-то предложила Володе попить чайку.
– Мне некогда, – сказал он, – если вы не можете мне помочь, я лучше уйду.
– Нет-нет, – замахала руками двойник, – подождите, я сейчас документы подниму.
Две другие сотрудницы искоса рассматривали Володю, но, как только он поднимал на них глаза, тут же утыкались в бумаги и принимались лихорадочно их листать.
Когда в комнату вошли старшина и рядовой милиции, женщины дружно испустили вздох облегчения.
– Где наводчик? – спросил старшина.
– Вот он. – Женщины, как по команде указали пальцем на Володю.
– А ну, пошли! – велел ему старшина.
– Как это пошли? – возмутился Володя. – За что?
– В отделении разберемся, пошли, я сказал.
– Никуда я не пойду!
Володя не только пошел, но засеменил быстро, потешно и на цыпочках: рядовой профессионально оторвал его от стула, захватив сзади рубашку на вороте и придушив, потом поддернул брюки на спине вверх, и они болезненно передавили промежность. Володя чуть не скулил от боли, чертыхался и размахивал руками, пока его спускали в столь унизительном виде по лестнице и заталкивали в милицейский «уазик».
Бессонную ночь он провел в камере предварительного заключения в обществе хулиганов, воров и дебоширов. На допрос Володю вызвали только в полдень следующего дня.