— А ты посередине, ты над схваткой.
— Погоди! Я к этому как раз подхожу. Это отсутствие дискуссии наносит колоссальный урон литературной жизни. Когда нет спора в цивилизованной форме, нет движения. О чем могут спорить между собой единомышленники, сидя в гетто? Только о нюансах.
— Раньше и те, и другие апеллировали к начальству, а теперь начальству все по барабану.
— Ну, и сейчас стучат. На меня, например. Недавно, мы в «ЛГ» напечатали письмо писателя Черныха, критикующее Союз Российских писателей. Так руководительница СРП Василенко объявила Черныха, диссидента со сроком, друга Солженицына, черносотенцем. Не слабо, да? Вот тебе и вся дискуссия.
— Ну, не зря же так сложилось. Это о чем говорит?
— О страшном отчуждении между людьми, которое возникло в начале девяностых, когда выбирался путь. Это пропасть между людьми! Она глубже, чем та, что была между лагерями русской дореволюционной интеллигенции, даже шире чем между уехавшими в эмиграцию и оставшимися в «Совдепии». Цветаева в стихах постоянно обращалась к Пастернаку, они ссылались друг на друга, вели полемику… Раскол, казалось бы, эмигранты и советские — но между ними был контакт! А между этими писателями, живущими в одной стране, жрущими в одном ЦДЛ, когда деньги есть, приезжающими на одни книжные ярмарки — нет контакта!
Над схваткой
— Как тебе удалось стать таким мудрым? Все как дети в песочнице, а ты — один над схваткой.
— Над песочницей. И не я, кстати, один. Но сначала скажу о проблемах почвенников. Все девяностые годы они замалчивались, авторам этого направления не давали никаких премий. Пропущенное поколение! Там есть интересные, заметные фигуры, да хоть Петр Краснов, оренбургский автор, или Сергей Алексеев, который работает в том же направлении, что Алексей Иванов, только на голову выше и начал раньше на двадцать лет. Абсолютно замолчанные фигуры! Это я про информационное пространство, — а так-то у них читателей миллионы. Но этих фигур нет в консолидированном общественном сознании. Эти имена были табуированы и в бумажных изданиях, и на ТВ. Только мне из этого поколения удалось прорвать блокаду! Но не благодаря каким-то личным заслугам, просто потому, что у меня был очень шумный дебют в перестройку, и меня сложнее замолчать. Я к тому же был востребован на ТВ, меня приглашали на передачи, чтобы имитировать наличие в телепространстве патриотической точки зрения. Нужно скандальное патриотическое выступление — звали Проханова, нужно спокойное — звали Полякова. Вот мы двое на этом ковре и крутились. Но есть же масса талантливых людей моего поколения! Например, Юрий Козлов… Вера Галактионова. А еще был в Воронеже Слава Дегтев, умер, не дожив до пятидесяти. Великолепный рассказчик — даже внешне был похож на Куприна…