Но это была женщина — очень худая, с распухшим от шестимесячной беременности животом. «Прошу вас, — начала она всхлипывать, — не отправляйте меня больше в камеру, не надо…» Палатазин был поражен и не знал, но ему теперь делать. Подбежал краснорожий хозяин мясной лавки, у которого в брюхе было не меньше говядины, чем на полках его магазина, и принялся кричать, как «эта сука посреди бела дня принялась обворовывать его магазин, стащила прямо с прилавка еду, и что теперь будет делать полиция?» Палатазин ничего не мог ответить, ключ от наручников белым огнем жег ему руку. Тут у бордюра тротуара со скрипом затормозил патрульный полицейский фургон, и возмущенный хозяин магазина обратился к приехавшим полицейским. Когда женщину посадили в машину, она перестала всхлипывать, а глаза ее стали похожи на окна давно брошенного дома. Один из офицеров похлопал Палатазина по плечу и сказал: «Хорошая работа, эта дама обчищала продовольственные лавки по всей авеню уже недели две». Фургон укатил, а Палатазин продолжал смотреть на раскатанные в блин хлеб и колбасу на асфальте дороги. Краснорожий хозяин хвастливо пояснял группе собравшихся зевак, что никому еще не удавалось ограбить его среди бела дня и уйти от наказания, никому!
Теперь, на целую вечность от Фонтан-авеню, Палатазин почувствовал, как его захлестнула волна сожаления. Он устало снял плащ со спинки стула и медленно его надел. Почему все получилось не так, как он представлял многие годы назад? Он мечтал переехать с женой и сыном в небольшой городок на севере от Сан-Франциско, где климат был прохладнее, и возглавить там полицейский участок. Самое серьезное преступление в тех краях — похищение тыквы с огорода. Ему даже машина там не понадобится, и в городке его все будут знать и любить. Джо откроет цветочный магазин, она давно об этом думала, а сын станет полузащитником в школьной футбольной команде. Он застегнул плащ, и мечты его уплыли вдаль, как мерцающая пыль. После второго выкидыша врач сказал Джо, что было бы опасно — и физически, и морально — пробовать в третий раз. Он предложил им усыновить сироту. А Палатазин был затянут в огромный водоворот событий, как это бывает со всеми. Теперь он понимал, что останется в этом городе до самой смерти, хотя иногда, ночью, ему казалось, что стоит лишь закрыть глаза — и он увидит тот городок, полный белых садовых калиток, чистых уютных улочек и труб, из которых тянется уютный дымок.
«Пора домой», — сказал он сам себе.
Что-то зашелестело позади него. Палатазин удивленно обернулся.