— Пиво, — сказал тихо альбинос.
— Момент! — Лучи, владелец бара, с облегчением отвернулся. У этого мотоциклиста был уж слишком экстравагантный, грязноватый и нездоровый вид. Едва ли это взрослый мужчина, скорее всего ему лет 19 или 20. Лучи взял с полки пивную кружку, а из стучащего холодильника бутылку «Одинокой звезды». Из джук-бокса полился голос Долли Партон, которая пела: «Горю я, малыш, горю». Лучи подтолкнул кружку вдоль стойки в направлении альбиноса и тут же быстро отодвинулся, натирая тряпкой деревянный прилавок. У него было такое чувство, что он потеет в жарком сиянии полуденного солнца.
На зеленом сукне бильярдного стола с хрустом столкнулись шары. Один из них вкатился в боковую лузу.
— Вот так, Вил, — протянул Мэтти. — Значит, должен ты мне теперь тридцать пять, верно?
— Верно-верно. Черт возьми, Лучи, выключи ты этот дерьмовый ящик. Человек не может сосредоточиться на игре!
Лучи пожал плечами и качнул головой в сторону стола, где играли в покер.
— Мне нравится, чтобы громко! — сказал Бобби Хейзелтон, ухмыляясь поверх своих королей и десяток. Он имел короткую стрижку и сверкающий золотой зуб и был наездником в сезонном родео. Три года назад он уже нацелился было на первое место по Техасу, когда не конь, а черный зверь по кличке Твистор сбросил его и сломал ему в двух местах ключицу. — Музыка мне помогает думать. Вил, иди-ка сюда, я должен помочь тебе носить тяжелый бумажник, он оттягивает тебе карман!
— Ну, нет! Мэтти и так слишком хорошо успел сегодня над ним потрудиться.
Вил положил свой кий на полку, бросил быстрый взгляд на альбиноса, потом на Бобби.
— Вы, парни, лучше присматривайте за стариной Бобби, — предупредил он. — В прошлую пятницу он нагрел меня на полсотни зелененьких.
— Просто мне везло, — сказал Бобби. Он раскрыл карты, разложив их на столе, и Слим Хокинс сказал мрачно: «Дерьмо-о-о».
Бобби протянул руку к фишкам и забрал их.
— Что б мне так везло! — сказал Рей Коуп, наваливаясь на стол.
Слим Хокинс опустошил бумажный стаканчик и сказал таким же мрачным голосом:
— Иисус Христос, ну и жара!
Взгляд его упал на красную кобру, нарисованную на спине мотоциклиста. «Чертов мальчишка, — подумал он, сузив свои голубые холодные глаза, обрамленные усталыми морщинами. — Небось знать не знает, каково зарабатывать себе на жизнь. Может, он из тех панков, что несколько дней назад грабанули магазин у Джеффа Харди в Пекосе». Он смотрел, как альбинос подносит к губам кружку с пивом. «Ручки у него в перчатках, — подумал Коуп, — наверное, такие же беленькие и мягкие, как бедра у Мэри Руф Кеннон». У него самого ладони были большие и мозолистые, покрытые многочисленными ссадинами и шрамами после десяти лет работы на ранчо.