Секунду спустя рядом с ней опустился на простыни Джек Кидд и заключил Гейл в крепкие объятия своих сильных худощавых рук. Гейл уткнулась носом ему в грудь, подвинулась ближе, как она всегда делала после того, как их занятие любовью пройдет свой пик. Теплые жесткие волосы щекотали ее нос.
Джек поцеловал ее в лоб, потом перегнулся через край кровати, потянувшись к бутылке «шабли» в пластиковом охладителе. Он налил в стакан вина, отпил, потом начал тихо лизать ухо Гейл, пока она не зашевелилась.
— Что это ты задумал?
— Вино и мочка уха. Грандиозная комбинация!
— Не сомневаюсь. — Она протянула руку за стаканом и отпила. — Ух, я устала. Большое спасибо.
— К вашим услугам. Всегда готов.
— Отмечено, зарегистрировано, отклонено. — Она зевнула и потянулась до хруста в суставах. У нее было гибкое податливое тело, хотя ее можно было назвать маленькой — ростом всего 5 футов — к тому же она иногда испытывала непреодолимое влечение к пирожным «ореко» и шоколадкам «Марс». Она много играла в теннис, нерегулярно бегала трусцой и, будучи в одиночестве, проводила время, слушая записи группы «Звездолет Джефферсона» или читая Франца Кафку. В сентябре ей исполнилось двадцать два, и если ее нельзя было с полным правом назвать калифорнийской красавицей — из-за слишком широкого рта и темно-карих глаз, в которых постоянно, казалось, таилась искорка гнева, то, по крайней мере, она была очень привлекательной и живой. Длинные каштановые волосы, отливающие золотом, клубились вокруг ее плеч.
— Который час? — спросила она.
— Еще нет и полуночи, — ответил Джек.
— Но восемь часов утра наступает чертовски быстро.
Они долго лежали в молчании, касаясь друг друга, потом Джек тихо сказал:
— Для меня это очень важно… то, что тебе понравился «Китовый ус». В самом деле.
Она приподняла голову и провела пальцем, очерчивая контур его головы и темной бороды.
— Да, мне нравится. Плотная редактура, хорошая техника рассказа… ты не слишком волнуешься, верно?
— Нет, но… если бы удалось добиться включения в сеть национального распространения… это был бы тот счастливый шанс, который мне так необходим сейчас. Эх, если бы можно было продать его на телевидение! Я был бы счастлив. — Он немного нахмурился. — Нет, отставить. Они бы сделали из «Гринписа» скопление фанатиков или что-нибудь в этом роде. Я не хочу, чтобы кто-то резал мой родимый фильм.
— Так о чем беспокоиться? Фридмен может поработать в университетских кампусах, так ведь?
— Да.
— А национальное распространение само о себе позаботится. К тому же фильм едва успел просушиться. И, кстати, ты позаботился о задании, которое тебе дал Трейс?