— О каком мире ты говоришь, моя милая? О пристанище астральных духов, я так понимаю?
Соланж уже отвернулась. Она пересекла комнату, полы халата то обвивали ее ноги, то разлетались в стороны, и исчезла в дальнем коридоре. Он услышал слабый звук затворившейся двери. «Вот в чем ее проблема — не понимает шуток», — подумал он. Он встал, пересек гостиную, и через короткий коридор вышел на кухню, где на полках сверкали медные кухонные принадлежности, а стены украшали африканские маски и резьба по дереву. Он нашел картонку с апельсиновым соком в холодильнике и снял несколько пластиковых капсул с витаминной полки в шкафу. Проглатывая завтрак, он почувствовал, что сердце его бьется слишком сильно. Он вспомнил, как метнулась к его лицу белая пластиковая планшетка, понимая, что Мартин Блю никоим образом не мог быть тому причиной. Он просто не мог заставить эту планшетку лететь так далеко и с такой силой — щелчком пальца этого не сделаешь. «Он сам, поганец, был перепуган до смерти. Что же это было тогда? Духи, как говорит Соланж? Нет, это все чушь! Стоит только Соланж войти во вкус, она в самом деле может кому угодно забить баки, и слова еще какие знает — сантерия, бруйерия, нкиси, мауто». Однажды он заглянул в резной деревянный ящик, который она держала под кроватью. Там находилась забавная коллекция из петушиных перьев, морских раковин, черных и красных свечей, белых кусков коралла и нескольких непонятных железных гвоздей, обмотанных проволокой. Вес равнодушно относился к верованиям Соланж, но два месяца назад, когда Соланж хотела повесить веточки, перевязанные красной лентой, за каждой дверью в доме, решительно воспротивился этому.
Он не знал ее фамилии, потому что человек, который проиграл ему в покер Соланж в Лас-Вегасе, тоже ее не знал. Она сказала Весу, что родилась в Чикаго, мать ее была японской классической актрисой, отец — африканцем, практиковавшим «Сантеро» — белую магию. Она родилась, как рассказывала сама, на седьмой день седьмого месяца года, ровно в семь часов вечера. За день до ее рождения ее отцу приснилось, что она сидит на троне из слоновой кости, и несколько звезд сверкают над ее головой, как тиара. Это было добрым предзнаменованием, как объяснила Соланж. Это должно было означать, что она унаследует способности отца в области белой магии и что ее следует считать живым талисманом. Соланж никогда не рассказывала о том, чему научилась от своего отца в детстве. Но Вес понимал, что это должно быть что-то очень важное. Сколько помнила себя Соланж, люди всегда приходили в их дом, чтобы коснуться ее, Соланж, кожи или попросить у нее совета, если у них возникали какие-то проблемы с делами или любовью.