Тот отрицательно покачал головой.
— Пельмешек бы, — неожиданно протянул он. — Со сметаной.
— Не вопрос, поехали!
Мы еще раз взглянули на мужчину, который уже дышал ровно и спокойно, на огоньки душ, которые, поняв, что прилетели сегодня зря и родственника не нужно провожать на тот свет, маячили уже за окном, и вышли из темной квартиры на не менее темную лестничную клетку.
— Дядя Арсений, а что дальше? — вдруг поинтересовалась Катюшка. — Чем все закончится?
Тот пожал плечами. В темноте альбиноса не спрячешь, и из нас всех видно было только его.
— Сегодня я случайно услышал желание, — пояснил он. — Ты попросила, чтобы оно не сбылось. Я смог так сделать. Но что будет дальше, я не знаю. Возможно, этого мужчину все же дочь отравит, но это будет позже, и я об этом знать не буду.
На улице хлестал ливень, смывая с дорог дневную пыль. Я еще раз оглянулась на парадную, из которой мы только что вышли. Дом жил. Пара все так же ссорилась, девчонка уже проревелась и теперь деловито красилась, готовясь к новому свиданию. Обиженный кот орал в туалете, куда был посажен для осознания вины от порчи мебели. Оставалось надеяться, что история эта закончится все же хорошо, а пельмешки со сметаной можно найти в Питере в любое время суток…
— Девчонки… а девчонки… — услышала я сквозь сон, но лишь посильнее натянула одеяло на голову.
Голос был незнакомым, но откликаться мне не хотелось. Я и так вернулась далеко за полночь, когда Дима проводил нашу компанию до дома. Отпускать нас одних он не решился, за что лично я была ему очень благодарна. Уставшая, как те самые бурлаки с Волги, я просто рухнула на свою раскладушку и ушла в отруб. И вот теперь кто-то пытается достучаться до моего мозга, хотя на улице только начало светать, а значит, была еще глубокая ночь.
— Ну, девчонки… — продолжал скулить в комнате кто-то.
Да пусть наконец-то эти девчонки ответят! Ольга или Анютка, мне как-то без особой разницы!
— Блин, Ясногорская, это к тебе! — услышала я недовольный шепот Анютки и поняла, что не одну меня раздражает этот голос.
— Почему ко мне? — тут же откликнулись с матраса. — Есть еще Маринка!
— Потому что это твой косяк тебя зовет! — был безапелляционный ответ. — Так косячить можешь только ты.
— Девчонки, я тут! — раздался обрадованный голос. — Я вас еле нашла.
— Так потеряй побыстрее, — пробурчала я, не сумев открыть глаза, так сильно мне хотелось спать. — Ночь на улице!
— И что? — искренне удивился голос. — Прекрасное время.
— Ночью я труп! Ай, не надо щекотать! — дернула я пяткой и невольно открыла глаза. — Итак, она звалась Татьяной. Оля, твоя подруга! — прошипела я, увидев перед собой призрака из нехорошего, по словам Алены, дома. Призрака, который не должен был существовать.