– Увидишь, – голос Жени был полон энтузиазма, пока он карябал что–то на Наташкиной ноге.
Плюхнувшись в бабушкино кресло, я вытянула ноги и начала обмахиваться рукой:
– Боже, эта жара невыносима.
– Возьми у меня халат, – сказала Натали, с интересом наблюдая, за действиями Джексона, – В ванной.
Я покачала головой и продолжила сидеть, развалившись на кресле.
– Готово, – взвизгнул Женька.
Натали приподнялась на руках, чтобы разглядеть его творение.
– Ну ты и скотина, – прошипела она, – Всю задумку испортил. Я вазу хотела сделать, – проскулила она.
Поднявшись, я подошла к дивану и наклонилась над гипсом, чтобы прочитать надпись. Мне пришлось извернуться, ведь распознавать текст вверх тормашками я не умею.
«Самая сладкая киска на свете;)».
– Браво, Джексон, – вырвалось у меня, – Ты – гений.
Джексон расхохотался, и ущипнул Наташку за бедро. Она взвизгнула и пихнула его в плечо, отчего он рассмеялся ещё громче.
– Жень, а ты вообще знаешь, какие киски на вкус? – вдруг спросила я, усаживаясь на кресло.
– Неа, – протянул он, вытирая слёзы смеха, – Зато я знаю на вкус кое–что другое.
– Фу, – поморщились мы с Наташкой одновременно.
– Оставим эту тему, – промямлила я, – Ничего личного, Джей–Джей, но слеш меня не интересует.
Он пожал плечами и запрокинул голову на спинку дивана. Потом он усмехнулся, и снова посмотрел на меня; а затем на Наташку.
– Что делать будем? Я взял краску.
– Ммм, – промычала та, подпирая подбородок указательным пальцем, – Давай красный?
– Красный? – воскликнула я.
– Да. Вырви глаз.
– Ой, замучаешься ты с ним, – поморщился Джексон, – Но сделать могу. Тащи стул, – он кивнул в мою сторону; и я послушно поднялась с кресла, чтобы пойти на кухню.
Пока Натали восседала, как статуя, на высокой барной табуретке, а Джексон наносил краску на её белоснежные локоны; я довязывала свою шапку. Закончив последний ряд, я порылась в сумочке и вытащила со дна бамбуковый крючок, чтобы закрыть петли и стянуть их на макушке.
– Неплохо получилось. Цвет убийственный, – молвила Наташка, заставив меня посмотреть на неё.
– Ага, – ответила я, пожав плечами.
Глянув на оставшийся клубок, я решила начать ещё один головной убор. Всё равно в беседе Джексона и Натали я особого участия не принимала, а занять себя чем–то нужно. Полностью погрузившись в лицевые и изнаночные петли, я связала почти половину, когда услышала:
– Пошли смывать.
Зажмурившись, я потёрла глаза и откинулась на спинку кресла. Наташка начала сыпать проклятиями на сломанную ногу; а Джексон хихикал, пока помогал ей дойти до ванной. Сквозь шум включившейся воды, я могла расслышать короткие смешки; а потом Наташка простонала: