Она положила щеку на его теплую широкую грудь, пока он шел по тому самому лесу, по которому она мчалась прошлой ночью, преследуемая настоящим дьяволом, намеревавшимся помешать ей выйти замуж за Сева – даже ценой ее жизни.
Грир облизала пересохшие губы.
– Твой кузен…
– Он мертв.
Она подняла голову и посмотрела на суровый профиль Севастьяна.
– Ты его?..
– Он выбежал перед экипажем. Сомневаюсь, что он страдал. – На челюсти дернулся мускул. – Не так, как должен был. Не так, как я заставил бы его страдать. – Сев вцепился в нее яростным взглядом. – За то, что он с тобой сделал… что хотел сделать, он заслужил много хуже, чем быструю кончину.
Дрожа от силы его выражений, Грир опустила голову назад на грудь Сева и позволила размеренному качанию от шагов убаюкать себя.
Довольная, убежденная, что будет невредима и в безопасности в руках своего спасителя, она сдалась и провалилась в сон.
Теплое сияние света приветствовало Грир, когда ее веки затрепетали. Сначала она дернулась, немедленно откинувшись назад от края скалы, пойманная в ловушку смерти.
Проглотив хныканье, Грир огляделась и, когда поняла, что находится в собственной постели, с мягкими простынями натянутыми до груди, напряжение ее покинуло. Здесь тепло и безопасно.
Знакомая темноволосая голова покоилась рядом: Сев сидел, уткнувшись лицом руки.
Грир легонько коснулась шелковых прядей, пробежалась пальцами по роскошной гриве.
Сев поднял голову, бормоча ее имя, и выпрямился в кресле возле кровати. Сонно моргая, он потянулся рукой к лицу невесты.
– Ты проснулась.
– А ты, похоже, нет. Почему не нашел себе кровать?
– Я нашел. – Его блестящие золотые глаза удерживали ее. – Твоей достаточно.
– Севастьян. – Она погладила его по щеке. – Ты, должно быть, сильно устал.
Он схватил ее за руку и задержал у своего лица.
– Это ничто по сравнению с тем, что мне пришлось вынести, когда я думал, будто потерял тебя. Грир, я не смогу пережить подобное снова.
Грир облизала губы, вспоминая время, проведенное в ловушке на выступе. Даже раньше: она вспомнила, как очнулась на полу в хижине и поняла, что Малкольм никогда не позволит ей вернуться к Севу. Как сожалела, что не призналась ему в своих чувствах – а ведь он значил для нее все. Зато могла открыться сейчас.
– Сев, – начала она хриплым голосом, но он не позволил ей продолжить.
– Сразу, как ты отдохнешь и полностью оправишься, мы поедем в Малданию…
– Севастьян, – резко перебила она, решившись обнажить перед ним свое сердце, раскрыться, чего поклялась никогда не делать. Теперь уже не страшно.