– Ты давай того… успокойся. Может у тебя сотрясение мозга и тебе волноваться нельзя, – Михрев помог Трофиму подняться.
– Ты как? Домой пойдешь или с нами в участок? – участливо спросил его Кубышкин и чуть кивнул в сторону Сени. – Заявление напишешь о злостном хулиганстве.
– Давай, отпускай его, – насмешливо проговорил Сеня. – Это он сейчас белый и пушистый, а когда из подвала вылез, где Марину держал, молча напал на меня с ножом. Знаешь, что будет, если ты его отпустишь? Чья-нибудь дочь, не дай бог твоя, попадет в его в изуверские ручонки. Что тогда будешь делать, старший сержант? Рвать на себе волосы? Готов взять на себя ответственность за новые жертвы?
– Давайте, граждане, пройдемте в патрульную машину, поедем в участок, – строго велел Кубышкин, видимо решив больше не замечать Сеню. – А ты, Трофим, иди в травмпункт, пусть голову твою посмотрят и справку об увечье выдадут, а завтра с утра, явишься в участок. Что это такое, после суток работы, еще и по голове получить. Моду, понимаешь, взяли умники…
Нас отвезли в участок и сняли показания в разных кабинетах. Меня отпустили под утро. Сеню я так и не увидела. Из дома, я сразу позвонила Быкову и, рассказав все, что со мной случилось, взяла неделю отпуска, который он, еще этим утром, сам же и предлагал.
Всю эту неделю милицейский участок ходуном ходил от моей стервозности. Тем более, что на моей стороне оказался тот печальный факт, что Трофим так и не явился утром в участок, как обещал Кубышкину. Выяснилось, что и в травматический пункт он тоже не обращался и, самое главное, нашли нож Трофима в заброшенном доме под шпалой. Когда же за ним явились, ни дома ни на работе его не оказалось.
На третий день, дело по нападению окончательно закрыли и милицейское начальство, которое уже не знало куда деваться от меня, всячески скрывалось и делало вид, что страшно занято или их, попросту, нет на месте, решило что, наконец-то, отделалось от меня. Против Трофима ничего не было, кроме ножа, которое даже не стали рассматривать как оружие, а мое обвинение в том, что он и есть разыскиваемый маньяк, не потрудились рассмотреть за неимением улик. Мне заявили, что мое заявление голословно и что Трофим смирный несчастный человек, которому мы с Сеней, нанесли физическое увечье. У него, мол, итак с головой того… Хорошо, настаивала я, почему же он скрылся, исчез, почему вы не ищете его. Я хотела очной ставки. Но, вы так напугали его, дамочка, заявили мне, что он попросту спрятался. Вот увидите, объявится, нам ли его не знать.
Отлично! Я съездила в травмпункт и мне дали справку, что на моем бедре действительно имеется ножевой порез. С ней я приехала в полицию и отсидела не шуточную очередь, чтобы попасть к следователю, а потом к его начальству. На справку посмотрели и сказали: «Хорошо, мы приложим ее к делу, только нам нужен оригинал». «Почему не выпускают Сеню?» – спросила я. «Гражданин Кораблев задержан по факту хулиганского нападения и оскорбления должностного лица, находившегося при исполнении служебных обязанностей». «Какое хулиганское нападение! Вы что, с ума сошли! Он же меня спасал… Погодите, разве Трофим дал против него письменное показание?». «Нет». «Тогда почему, вы его держите? И каким образом установили, что имел место этот ваш факт хулиганского нападения?». «А таким образом, гражданочка, что его подтвердили сотрудники полиции, присутствовавшие при вашем задержании». «То есть как, задержании. Так ведь мы и вызвали, этих ваших, сотрудников милиции. Какое задержание? Послушайте, дайте мне поговорить со старшим сержантом Кубышкиным». «Нет это вы послушайте, гражданочка! Вы отрываете должностное лицо от его дел, тратя его служебное время. Вы мешаете работать». «Потрясающе! А, что, разве сейчас, занимаясь моим делом, вы не работаете?». Кстати, я узнала, что гражданину Кораблеву, всего-то, двадцать пять лет.