Я словно билась в глухую стену. Тогда я подключила юриста, рекомендованного мне Геннадием Александровичем, и вместе с ним тряхнули сонную и спокойную жизнь родного полицейского участка. В эту неделю наша доблестная полиция основательно растрясла свой жирок. А вот за Кубышкина, до которого я все пыталась добраться, они стояли стеной, так и не выдав его. И я так и не имела чести увидеть ни старшего сержанта, ни Сеню.
С утра восьмого дня, мой отпуск подошел к концу и когда я вошла в свой кабинет, меня ждала не только куча нераспечатанной корреспонденции, но и новостей.
– Ох, Марина Евгеньевна, мы просто поверить не могла, что вы стали жертвой маньяка. Это уму непостижимо, что им оказался какой-то охранник с парковки. Я-то представляла его каким-нибудь нелюдимым уродом из ужастиков. А наша полиция какова? Ничего удивительного, что маньяк от них сбежал. Просто удача, что вмешался этот парнишка с «Короны»… Говорят, что его, как подозреваемого, в полиции побили, чтобы он признался во всех этих убийствах. Представляете?
– Что? – взвилась я. После схватки с полицией, нервы у меня были на пределе.
– Вика рассказала. Она к нему в участок ходила.
– Она его видела? – ревниво поинтересовалась я. – Он ей сам жаловался на побои?
Я готова была тот же час звонить юристу, чтобы снова объявить «крестовый поход» на полицейский участок. Что это такое? Мне с Сеней увидеться почему-то не дали, зато какой-то Вике за здорово живешь…
– У Вики в полиции оказался знакомый еще с тех времен, когда она мытарилась по их коридорам пытаясь восстановить паспорт. Вот он провел ее тихонечко к этому мальчику. Он, вроде бы, не жаловался, но у него на лице синяки, а уж Вика в побоях разбирается.
– Чего ради, она вдруг принялась хлопотать за совершенно чужого ей человека? – не скрывая недовольства, поинтересовалась я.
– Она говорит, что этот паренек, в свое время хорошо к ней отнесся.
– Как она сама, кстати? – подозрительность, привязанная к какому-то нехорошему чувству, бередящее душу, отпустило меня.
– Ой! – всплеснула руками Светлана, воодушевленная тем, что первая сможет рассказать мне офисные сплетни и явно, обрадованная, что можно сменить тему, наверняка заметив, как болезненно отношусь я ко всему, что касается полиции.
Я невольно напряглась, как ни крути, но за Вику я отвечала, как за свою протеже.
– Вы замечали, как тетя Галя убирается? Протрет везде пол и все дела. А мы тут с девчонками, зашли в курилку. У всех только и разговору, что о вас, да что с вами произошло и, конечно, все пепельницы, как всегда, забили. Везде окурки. Тетя Галя что, в таком случае делала – вытряхнет их и все. На третий день, очнулись от потрясения, смотрим, а пепельницы не то что вытряхнуты, а прямо таки стерильно вымыты. Приходим в курилку на следующий день – то же самое. А туалеты! Ладно, если, тетя Галя один раз в неделю унитаз мыла, а тут они каждый день с утра надраенные, блестят. И не только унитазы, раковины и зеркала над ними и стены вымыты. Представляете? Мы-то к такому быстренько попривыкли. В курилке девчонки смеются, соображая, как бы закрепить у Вики такое рвение. Но самое главное, мы-то думали, что Геннадий Александрович, как все мужчины, ничего этого не заметит. Поппи, правда шипел, что Викино старание показуха и все намекал, чтобы мы за своими вещичками присматривали. Девчонки сразу напряглись: от Поппи всего можно ожидать. А вчера, когда зарплату получали… Вы, Марина Евгеньевна, зайдите в кассу, деньги получить. Наталья Викторовна попросила, чтобы вы до обеда подошли за ними. Так вот, мы Вику вперед пропустили – она мальчишку в садик устраивает, бегает анализы с ним сдает, справки собирает. Вот она деньги получила и вдруг возвращается обратно. «Вы мне, – говорит Наталье Викторовне, – денег больше выдали, чем положено. Ошиблись наверное». Наталья Викторовна все пересчитала, по ведомости сверила и говорит: «Нет, все правильно. Я дала вам ровно столько, сколько в ведомости указано. Тебе, – говорит, – оклад за твое старание повысили. Так Геннадий Александрович распорядился». Ой, чуть не забыла, еще Геннадий Александрович беспокоится, что не может связаться с Родионом Дмитриевичем. Я все эти дни с телефона не слезаю. Его секретарша меня уже по голосу узнает.