– Но договор с вашей фирмой, он…
– Все имеет юридическую силу, и с этого дня ты работаешь на меня. Понятно?
– И ты, правда, являешься совладельцем «У корны»?
– Правда, – пробормотал Сеня, прижимаясь губами к моей шее и подталкивая меня к столу.
– Погоди… – слабо сопротивляясь, я уже полностью подчинилась ему. – Что это за разговоры с Быковым о моем декрете. Вот это не на шутку завело Сеню, отбросившего всякую сдержанность и осторожность. И все же безраздельно отдавшись его страстности, я, словно из далека, ловила звуки и движения за дверями кабинета: как Светлана односложно кому-то отвечала по телефону, как кто-то вошел в приемную и тут же вышел, как Светлана включила принтер. Его ритмичный стук все нарастал, становясь чаще и громче, пока не заглушил собой все. Я же испытав сильное потрясение, никак не могла прийти в себя.
– Тише… родная, тише… – шептал Сеня, уткнувшись в мое плечо, и стиснув меня, глухо застонал. Негромкий стук в дверь оглушил нас, словно звук разорвавшейся бомбы. Одним прыжком, Сеня очутился возле окна. Я же сползая со стола, окорябала поясницу. Пока мы с лихорадочной, бестолковой поспешностью приводили себя в порядок, за дверью терпеливо ждали. Юркнув на свое место за столом, я пригласила войти. Появившаяся в дверях Светлана, доложила, что звонил поставщик и просил срочно связаться с ним. Я кивнула, с трудом вникая в ее слова – сидеть в кресле без плавок было несколько… странно. К тому же я видела, что мой слишком деловой вид не обманул Светлану, как и вид Сени, с нарочитым вниманием читавшего газету, которую впопыхах прихватил с моего стола. Слишком явственно ощущалась аура чувственности, что витала здесь.
– Светлана, посмотри, сколько у нас зарегистрировано по городу баров.
– Баров? – удивилась Светлана, перестав с тонкой, все понимающей улыбкой разглядывать нас.
– Да.
– Хорошо. Она ушла, кажется заинтригованная еще больше, а я, подцепив носком туфли свои плавочки, что второпях запихнула под стол, подтащила их поближе к себе и подняла.
– Ты мне так и не объяснил, что означают твои слова о моем декрете? Сеня оторвался от газеты.
– Они означают лишь то, что мы рожаем ребенка. Тянуть с этим делом нельзя. Я читал, что роды у женщин за тридцать относятся к категории риска.
– О чем ты говоришь? Ребенок? Ты ведь даже не закончил учебу.
– Я успею защититься, пока ты будешь носить нашего ребенка.
– Сеня, я стара для тебя и для того, чтобы поднимать его, – тихо произнесла я. Я должна была это сказать, как бы трудно мне ни было открыть рот и произнести эти слова. Вся моя воля ушла на то, чтобы посметь отказаться от него и от того, что он предлагал мне: от его любви, от счастья быть с ним, быть его женой и матерью его детей… Я сама себя приговаривала к долгой мучительной казни – жить без него. И с обреченностью ждала его ответа, как приговора.