Я прихожу к выводу, что эти девушки просто притворщицы. Похоже, они собирались отметить 4 июля участием в турнире по пляжному волейболу, но неправильно выбрали дорогу и теперь ожидают спасения от тренера их олимпийской команды или спонсора – хозяина фирмы по производству масла для загара. Я хочу, чтобы они исчезли, а я перестала страдать и смогла забыть о том, что такие люди вообще существуют. Все это пустое, и я толкаю Дану в бок, указываю ей на Крейга и говорю:
– Помнишь его?
Дана оглядывается, замечает Крейга, и лицо ее светлеет. Она предлагает подойти поздороваться.
– Ни за что! – отвечаю я. – Ты что, шутишь? Посмотри на него! Он слишком красив, чтобы с ним общаться, а мы слишком трезвы, чтобы разговаривать. И вообще, взгляни только на этих девушек! Никаких приветов! Категорически нет!
– Крейг – мой сосед, – объясняет Дана. – Он самый милый парень в округе. И поздороваться совсем не так сложно, как ты думаешь.
– Поздороваться несложно, – отвечаю я. – Проблемы начнутся потом. Что потом? Ради бога, нет. Давай останемся здесь с нашими драгоценными чашками и спокойно напьемся в одиночку. Все прекрасно. Зачем портить веселье, окружая себя страшными людьми и вещами?
Дана закатывает глаза и уходит. Я вижу, как она через толпу пробирается к Крейгу. Неожиданно я осознаю, что оказалась в неприемлемом одиночестве на заполненной людьми улице. И тогда я выбираю менее пугающую возможность: я следую за Даной. Крейг замечает нас. Он улыбается и машет нам, как это умеют делать только те парни, которые абсолютно уверены в своей привлекательности. Мне кажется, что все, мимо кого я прохожу, слышат, как у меня бьется сердце. Я проскальзываю в их круг, держась как можно ближе к Дане. Все в этой компании выше меня. Я смотрю на собственные туфли и потягиваю пиво.
Крейг обнимает Дану и приближается ко мне. Уровень тревожности возрастает с желтого до красного. Он улыбается и спокойно говорит:
– Привет! А я тебя помню. Гленнон, верно? Как дела?
Я потрясена. Я привыкла к иному обращению мужчин – вскользь, саркастичному и неприятному. Прямота Крейга обезоруживает. Я страшно нервничаю, ведь он смотрит мне прямо в глаза. Похоже, он пытается обратиться ко мне настоящей, а не к моему представителю. Серьезное нарушение границ! Я замираю, глядя на Крейга, потом слышу голос Даны:
– Джи? Ты в порядке?
Да! Это я! Я – Джи! Я помню! Но я не представляю, как ответить на второй вопрос Крейга: «Как дела?» Почему он начал с такого сложного вопроса? Я бы хотела ответить, но мысли мои об одном: «Как я выгляжу в дневном свете?»