Пока я и Чернов занимались с Турковым, опера Владимир Иванович и Дмитриченко осмотрели нишу и вокруг. К моему несчастью, моих беглецов там не обнаружили. Внутри ниши ребята обнаружили две бутылки водки: одна целая не начатая, а вторая наполовину опорожненная и остатки закуски: хлеб, яйца, сало.
– Где азербайджанцы? – кинулся я с вопросом к Туркову, когда узнал об их отсутствии в нише.
Турков с такой злобой и ненавистью глянул на меня, как будто я во всём виноват. Глаза сверкнули молнией и, вложив в слова весь свой гнев, не произнёс, а прорычал:
– Не знаю!
Услышал ответ, моментально у меня всё внутри закипело, заиграло: злость, ярость, раздражённость. Я стал задыхаться от нехватки воздуха. В горле мигом пересохло. В голове застучали вопросы: «Где их теперь искать? В каких краях? Была надежда, а теперь нет!». Эти вопросы заполнили всё моё существо. Я был в отчаянии.
Николай, вероятно, заметив моё состояние, достал из машины бутылку воды и подал мне.
– Выпей! Вижу тебе плохо. Расстроился, что нет твоих азербайджанцев? А куда они могли деваться? Ведь я хорошо просматривал местность, стоя на высоком камне. Я хорошо видел дно балки и нишу. Никто из ниши не выбегал. Они, видимо, ушли раньше. Как ты думаешь, Рудольф Васильевич?
Я взял бутылку, сделал несколько глотков. Вода был тёплая и противная. Мне не хотелось говорить, и я ничего не ответил ему. Пока сидел и думал, ребята пытались узнать у Туркова, где азербайджанцы. Турков, озлобленный, разгневанный тем, что его поймали, и он снова окажется в душной, ненавистной ему камере, а значит, пропала таким тяжким трудом добытая свобода, молчал. Сколько не пытались, но ничего не добились.
Турков молчал, как рыба.
– Слушай, Саша, – сказал я, когда Туркова Дмитриченко, Николай и Владимир Иванович повели к машине, а мы с Черновым остались одни, – что с тобой случилось, когда прозвучал выстрел Туркова? Я краешком глаза заметил, что упала твоя доска, а за доской упал и ты. Я подумал, что пуля пробила доску и ранила тебя. Я не смог сразу же прибежать к тебе, я бежал к Туркову. Надо было быстрее подобрать пистолет, пока его не схватил сам Турков. Когда я подбегал к Туркову, ты обогнал меня. Вижу, живой, не ранен. У меня с души упал камень. Мне показалось, что пуля пробила доску, и ты упустил свой щит? А ты сам, почему упал?
– Знаешь, Васильевич, пуля действительно попала в меня, то есть не в меня, а в мою доску. Сам не пойму, от удара пули или ещё от чего, почему-то доска сорвалась с руки и упала. В этот же момент я споткнулся об нее и тоже упал. Вот так получилось.