Вечер оказался довольно своеобразным. Среди бородатых юнцов и ученых барышень в париках я чувствовал себя не то случайным гостем, не то одним из хозяев, потому что вместе с ними развлекал прибывших. Я красовался перед ними, подстриженный и выбритый, как старый скаут. Не было ни церемониальной чопорности, ни ее отвратительной противоположности — бунтарской буффонады интеллектуалов. Впрочем, со времени последних событий в Китае число маоистов поубавилось. Я старался уделять внимание каждому: ведь они приехали познакомиться с астронавтом, страдающим насморком, и вместе с тем с коммивояжером-детективом ad interim[14].
Легковесный разговор сразу же коснулся язв современного общества. Это была даже не легковесность, а скорее безответственность, потому что многовековая миссия Европы кончилась, и это выпускники Нантера и Эколь-Суперьер понимали лучше своих соотечественников. Европа вышла из кризиса только в экономике. Процветание вернулось, но хорошего самочувствия уже не было. Это не походило на страх больного с вырезанной опухолью перед метастазами, а скорее было пониманием того, что дух истории отлетел и если вернется, то уже не сюда. Франция была бессильна, и они могли свободно рассуждать о страданиях мира, потому что перешли со сцены на места для зрителей. Пророчества Маклюзена сбываются, однако навыворот, как обычно случается с пророчествами. Его «глобальная деревня» действительно возникает, но разделенная на две половины. Бедная половина страдает, а богатая смотрит на эти страдания по телевизору и сочувствует издалека. Известно даже, что так продолжаться не может, однако все-таки продолжается. Никто у меня не спрашивал, что я думаю о доктрине государственного департамента, доктрине «пережидания» в пределах экономических санитарных кордонов, и я молчал.
После страданий мира настал черед его безумствам. Я узнал, что известный французский режиссер собирается поставить фильм о «бойне на лестнице». Роль таинственного героя должен был исполнять Бельмондо, а спасенной им девушки — вместо ребенка, потому что с ребенком нельзя переспать, — популярная английская актриса. Эта кинозвезда как раз выходила замуж и пригласила на модную сейчас публичную брачную ночь уйму «тузов», чтобы вокруг супружеского ложа устроить сбор денег в пользу римских жертв. С тех пор как я услышал о бельгийских монашках, которые решили благотворительной проституцией искупить фарисейство церкви, такого рода истории я выслушиваю без особого удивления.
Говорили и о политике. Новостью дня оказалось разоблачение аргентинского движения Защитников отчизны как правительственных наемников. Высказывались опасения, что нечто подобное нельзя исключить и во Франции. Фашизм изжил себя, примитивные диктатуры — тоже, по крайней мере в Европе, но против экстремистского террора нет средства более действенного, чем превентивное уничтожение его активности. Демократия не может себе позволить откровенных профилактических убийств, но способна закрыть глаза на верноподданническую расправу с ограниченной ответственностью и под негласной опекой. Это уже не прежние тайные убийства, репрессии именем государства, но конструктивный террор per procura