Ждать пришлось недолго. В одно не очень прекрасное утро к подъезду снова подъехал катафалк. На этот раз скончалась хозяйка из квартиры под студентами. Это произошло спустя ровно десять день с того момента, как отзвучал последний траурный марш. Дальше медлить было нельзя. Костя лишь мельком заглянул в квартиру покойной, сам себе утвердительно кивнул и направился к управдому.
— Олег Игоревич, можно?
Управдом сидел за столом и перебирал бумаги.
— А-а, Константин, конечно, входите. Очень рад. Чем обязан?
Костя сел на предложенный стул.
— Олег Игоревич, считаю своим долгом посвятить вас в некоторые мои размышления по поводу последних событий в нашем… хм, вашем доме.
— Так-так. О чем вы хотите рассказать?
— Вы знаете, Олег Игоревич, что в вашем доме завелось привидение?
Лицо управдома поначалу вытянулось, а затем расплылось в подобие улыбки.
— До первого апреля, вроде бы, далековато. Не ожидал, Константин, что у вас такое чувство юмора. Вы мне всегда казались таким серьезным. Я даже поначалу поверил.
Однако Костя был серьезен.
— Я не шучу, Олег Игоревич, и готов предоставить доказательства.
Приготовившись слушать, управдом удобнее расположился в кресле.
— Сейчас я все объясню, — начал Костя. — Честно говоря, я сам не верю в призраков и подобные вещи, но вы наверняка сами видели лица этих ваших… э-э-э, покойников? — Костя сделал упор на слове «ваших». — Они перекошены и вообще не похожи на людей. Как вы это объясняете?
Олег Игоревич развел руками.
— Честно говоря, я никак это не объясняю. Выйдите на улицу, и у каждого второго увидите такую физиономию, что смотреть страшно. Это в нашем российском характере — всегда и всем быть недовольным.
— Но это не причина, чтобы умирать с перекошенным лицом.
— Согласен, Константин. Но представьте себе такой пример. Вам через минуту предстоит отойти в мир иной. Неужели вы бы мило улыбались и раздавали воздушные поцелуи? Тут не до улыбок. А если люди были недовольными при жизни, то чего от них ждать после смерти. Сказать по правде, я очень переживаю за каждого из них, но мои чувства имеют предел. Я не могу позволить себе слишком близко принимать все к сердцу и рыдать над каждым. Мои слезы никому помогут, поэтому я взял себе за правило относиться к подобным вещам, как к обновлению.
— Я вас не понял.
— Что же тут непонятного? Все старое когда-то уступает место новому, не так ли? Так везде — в природе, в научном прогрессе и в человеческой жизни тоже. Одно поколение сменяет другое. Поэтому рыдать вслед каждой похоронной процессии не разумно. Я прагматичный человек. Будь я более сентиментальным, у меня бы не осталось времени на реальную помощь живым. А про призрака — это вы хорошо придумали. Остроумно. Если позволите, я украду у вас эту шутку.