Зато обрадовал его Никитка. Он сделал широкий взмах над головой и вогнал тесак по самую рукоятку в прореху, что осталась на спине чучела после удара Вальтера.
— О-о-о!.. — заурчал Вальтер. — Гут-карашо…
Никитка второй раз пырнул чучело. Из него посыпались опилки. Опьяненный похвалой, Никитка все взмахивал тесаком, все взмахивал…
— Генук! Дафольно! — остановил его Вальтер, подняв руку.
Началось повторение «урока».
А труба все дудела где-то наверху, будоража застоявшуюся тишину в коридорах. Смолкла лишь на один час — в середине дня, когда пошли на обед. Потом опять гундосила до самого вечера.
После обеда мальчишек вывели в коридор. На новый «урок» Вальтер привел троих солдат со значками «СС». Поставил их в шеренгу, а перед ними — мальчишек. Затем он крикнул что-то на своем языке, и два солдата побежали по коридору друг за другом, оставляя на паркете следы шипов от сапог — черные, как калмыцкая оспа. Вдруг передний солдат — краснощекий, с толстым подбородком — брякнулся под ноги бегущему следом. Тот повалился через него и растянулся на полу. А щекастый уже вскочил и кинулся наутек в обратную сторону. Упавший солдат поднялся на ноги, поскользнулся, повалился на бок. Мальчишки засмеялись.
— Занька! — позвал Вальтер Саньку к себе. — Ты бегает…
Скороговоркой объяснил, что должен делать Санька, бегая по коридору.
Саньке достался краснощекий немец с отвислым подбородком. Вальтер называет его Эрихом. Он бежал следом за Санькой сторожко, опасаясь подвоха. Только Санька соберется упасть — Эрих внезапно останавливается. Но Санька обхитрил-таки его. Разбежался и на самом повороте, в конце коридора, где Эрих совсем не ожидал ловушки, кинулся ему под ноги. Тот с разгона кувыркнулся через голову и брякнулся плашмя, громыхнув об пол коваными каблуками.
— Форвертс! Вперед! Шнелль-бистро! — понукал Вальтер, весело посмеиваясь.
Пока Эрих поднялся на ноги, Санька отбежал на середину коридора. А вслед ему звучали подбадривающие слова Вальтера:
— Гут-карашо! Форвертс!..
Никитка с Владиком тоже бегали по коридору. Тут хватало места всем: коридор был широченный, как спортивный зал. Саньке некогда было следить за товарищами. Перед ним все время мельтешил Эрих — раскрасневшийся, взлохмаченный, с испариной на выпуклом лбу. Он свирепо таращил глаза и кидался на Саньку, норовя схватить за шиворот.
Но Санька увертывался, внезапно бросался под ноги своему преследователю, и тот, застигнутый врасплох, грохался на пол, взмахивая растопыренными руками.
Труба наверху то замирала, будто прислушивалась к топоту ног в коридоре на первом этаже, то зловеще рыкала с короткими передышками. И тогда Саньке чудилось, что рычит, поднимаясь с пола, Эрих.