— Бабуля, а немцы? — допытывался Санька. — Были?
— Не показывались. Видно, стороной пронесло нечистую силу…
Бабка суетно перекрестилась и пошла в избу.
Санька выбежал за ворота и оторопел: за подворьем спешивались мотоциклисты в рогатых касках. Темно-зеленые френчи расстегнуты, рукава засучены. На груди — черные кривые автоматы. Прямо на Саньку таращат глаза привинченные к коляскам пулеметы с дырчатыми стволами.
По улице ветер таскал едучий перегар бензина. Захотелось вдруг чихнуть. Так всегда щекотало в носу, когда мать, бывало, плеснет на капризный примус из синей бутылки со зловещим черепом на боку. Вместе с бензинной гарью ветер дохнул на Саньку запахом чужого курева, чужой одежды и еще чего-то чужого-чужого…
Вот один — высоченный, без шапки, с посконными кудрями — шагнул к городьбе, что-то крикнул Саньке и замахал рукой, подзывая к себе. Санька попятился, потом упал на землю и на четвереньках шмыгнул за плетень в кусты смородины. Приник к дыре.
Мотоциклисты затарабарили, перебивая друг друга. Хоть речь их была чужая, Санька смекнул, что они спорят между собой. Но тот, с белыми кудрями, что кликал Саньку, резким окриком прервал спор. Гулкоголосый пулемет оглушил пугливую тишину. Хлестнул свинцовой плетью вдоль улицы. Нет ответа. Шарахнул еще раз. Молчит деревянный городок. Только где-то за проулком ошалело заголосила чья-то дворняжка. Видно, обожгла собаку шальная пуля.
Опять тот, без шапки, выкрикнул что-то. Три мотоцикла рванулись вперед и запылили по улице. За ними тронулись остальные.
Санька сбился со счету, а мотоциклы все катились с бугра, все катились… Вслед за ними пошли танкетки — сразу по две в ряд. А потом бронемашины. На боках в черных обводах — желтые кресты.
Солнце уже лезло под самый купол неба, а Санька все лежал под кустом смородины, припав к дырявому плетню.
Мимо избы ехали на грузовиках чужие солдаты, пиликали на губных гармошках, горлопанили отрывистую, лающую песню. Ползли тупорылые, грузные пушки, такого же цвета, как френчи на солдатах.
Через Дручанск шли штурмовые войска Гитлера.
3
Полки оккупантов прошли через Дручанск без привала. Опьяненные удачами первых дней войны, фашисты торопились к Днепру. Там, на высоких рыжих кручах, маячил древний город Белой Руси — Могилев. Туда, на новый рубеж, отошли измученные беспрерывными боями войска Красной Армии.
Чужие солдаты не задерживались даже у водопоя. Из колонны выскакивали походные автоцистерны, подруливали к колодцам и, набрав воды, пылили по улицам городка, догоняя своих.
На исходе дня в Дручанск приползла с запада какая-то тыловая часть. Колченогие саврасые кони-битюги везли груженые поклажей широченные колымаги, высекая подковами искры на булыжнике. Подводы сворачивали к избам, и прямо под окнами обозники распрягали лошадей.