— Когда в разведку? — спросил Кастусь.
— Сегодня. Максиму Максимычу я передал распоряжение. Знает, что ты отозван на особое задание. Подожди, не все, — остановил Орлов Кастуся. — Комсомольский билет оставь мне. Сам знаешь, куда идешь…
2
Ночью деда Якуба разбудил скрипучий кашель. Старик встал с кровати, нащупал в горнушке кисет с самосадом, трубку. Сел на краю постели, свесив сухие жилистые ноги. Густо задымил.
Первые же затяжки очистили нутро. Дышит оно без хрипа. А то скрипело, как старый кузнечный мех.
Ходики что-то молчат на стене. Третьи сутки не разговаривают с тишиной. Хозяйствует она в избе. Который час? Не угадаешь… Бывало, петухи подсказывали. Если первые заголосили, значит, аккурат полночь, черти на кулачках дерутся. Третьи запели — оповещают: рассвет на подворье идет. А нынче не слыхать их в Дручанске. Всех немцы перевели. Уж больно охочи до курятинки. Чтоб она им, окаянным, поперек горла встала!
Сидит на кровати Якуб, сам с собой разговаривает. Вставать рано. Вон какие лохматые тени по углам копошатся. Значит, рассвет где-то за Друтью замешкался.
Снова набил трубку самосадом. Пыхает. Где-то под печью мышь-домовница скребется. Раньше в чулане промышляла. Чудится старику, кто-то на чердаке топчется. Шаги тяжелые. Так и кряхтит потолок, охает глухо.
Спохватился дед Якуб — на чердаке табак висит в пучках. Ворует кто-то. Сенцы вечером вроде запирал на засов. Видно, через лаз под стрехой проник, ворюга. Оставит без курева.
Слез с кровати дед Якуб, поддерживает рукой холщовые подштанники. А тот уже в сенцах шарит. Рукой по двери шаркает. Скобу дверную, видно, ищет впотьмах.
Не успел старик подойти к порогу, как дверь отворилась и в избу вошел человек с автоматом в руке.
— Не спишь, Якуб?
В голосе знакомая хрипотинка. Осмелел старик. Оторопь прошла. Ощупывает взглядом плечистую фигуру.
— Кастусь… Ты? — заворчал старик с укором. — Постучал бы. А то вишь как подкрался. Напугал чуть не до икоты…
— Патрули ходят по улице, — оправдывался Кастусь. — Услышат…
— Патрули? — удивился дед Якуб. — Не было их тут…
— Смотри в окно, сейчас обратно пойдут мимо избы.
— Первую ночь тут шлендают… — Старик вглядывается в окошко, за которым в густой неподвижной темноте проплыли два черных силуэта. — Раньше не примечал. Ишь, сколько развелось их в Дручанске, патрулей-то. Неспроста, видно. Что-то чует рыжая собака! Мейер этот…
— С перепугу он, — заметил Кастусь и засмеялся.
— Может, и с перепугу, — согласился дед Якуб и начал суетливо одеваться. — Вон как шугнули полицаев! До самого Дручанска в исподниках улепетывали. Небось у фрицев поджилки тоже трясутся. Новый бункер поставили за баней возле больничного проулка. Сказывают, пушку приволокли туда и пулеметы… А ты садись, садись. Чего стоишь? Ближе к столу. Огня не буду вздувать. Впотьмах попотчую тебя.